примем.
– Не хочу быть в партии… даже задним числом.
Смотрит на меня, по лицу заметно, что из приготовленной в расчёте на долгий вечер закуски, исчезло всё, кроме лимона. Стало слышно, как часы на стене отсчитывают напрасно потраченное время.
– Жаль. Я не про партию – про институт. Что ж… тогда – за порядочных людей.
Выпили.
– Интересно, а как тебе жильё дали?
– Вот именно, что не дали, по этой же причине и тянули. Я плюнул (хотел было сказать, что не попал, но остерёгся), взял к отпуску дополнительную неделю и укатил с ребятами в Карелию, в Чупу, – ловлю удивлённый взгляд и, кажется, опять огорчаю.
– Не на дачу к Ельцину, но, вообще-то, недалеко, на строительные работы для новой шахты. Заработка с лихвой хватило на первый взнос в кооператив.
Разговор о работе бессмыслен, собираюсь уходить.
– Ты в Академгородке работал. Наверняка должен был попасть на концерт, наделавший столько шума.
– Попасть – точное слово.
Далёкий уже 1968 год, Новосибирск, Академгородок. Институты, коттеджи для академиков, четырёхэтажные дома с большими окнами для тех, кто попроще. Кто ещё проще, тех посылают подальше, по алфавиту, на букву… Щ, в микрорайон с типовыми пятиэтажками. Дома в лесу. Заботливые ветки тянутся к открытым форточкам и подсаживают белок на кухни. Зимой температура опускается до сорока. Для обнуления погоды принимаем с таким же градусом внутрь. Большое объявление «Помогите белкам», внизу приписка – «и МНС».
Молодые лица имеют одинаковое выражение на научной конференции и при покупке раз в неделю мяса в столе заказов. На них написано, что занимаются интеллектуальным трудом. Его успех требует свободы. Самиздат, как эта самая свобода, ходил по рукам, бывало, что давали почитать на одну ночь – очередь. Надписи на стене в институтском туалете заставляют остановиться, даже если торопишься. Под ними резюме: «мысли умные в клозете – не найдёшь таких в газете».
8 марта. Фестиваль авторской песни, перед Домом учёных не протолкнуться, в фойе монотонный гул. Записи на плёнках слушали, но все хотят вживую, глаза в глаза. Мы с другом Виктором Григорьевым не надеялись попасть, но с билетами несказанно повезло, хотя в данном случае, как раз было сказано, его приятелем, тоже экономистом: «Предлагаю сэкономить. Даю свои». – «Что случилось?» – «Летим с женой в Москву. Не волнуйся, по делу». – «Тогда беру». Зал сумел вместить больше тысячи человек. Сели в проходе, потом встали, чтобы дать место и другим. Администрация вспомнила про технику безопасности, но выгнать «лишних» не удалось. Мы достали фигу из кармана и показали – остались все, некоторые пересели к тем, кто в креслах, на колени.
Бардов выступало много, но ждали Галича. Мы, да и другие, наверное, знали, что организаторы просили его выбрать из репертуара что-нибудь полегче – не нужно дразнить гусей. Он должен был завершать
