сломя голову, бежала в сторону дома, стараясь не издавать лишних звуков, не привлекая к себе внимание, как учили строгие наставники. Но, тем не менее, каждый из них мог поклясться чем угодно, что своими глазами видел Чёрного медведя, радуясь в душе, что он не на них посмотрел.
Выслушав до конца эту жуткую, полную драматизма, отваги и героизма главного героя историю, ещё раз про себя порадовавшись, что курятник остался цел и невредим, Листвяна покачала головой, на которой был расшитый рунами в сине-красно-белых цветах их рода летний бабий платок, и грустно, но строго, молвила:
– Плохо дело, Волюшка, плохо.
Испуганный Волька сел на маленькую скамейку, что была перед столом, засыпанным горохом, поджал ноги и уставился в окно, в котором начали появляться первые признаки захода солнца. Листвяна тоже картинно посмотрела в окно и продолжила:
– Оберег-то на шее зачем носишь? Комаров пугать? Покажи-ка оберег.
Волька достал из-под рубахи повешенный матушкой оберег и предъявил его для осмотра Листвяне. Листвяна взяла его в руки, не снимая с шеи, после чего со знанием дела сказала:
– Хороший оберег, добрый. К тебе с таким оберегом Чёрный медведь и на сто шагов не подойдёт.
Если честно, то считать Волька, как и большинство его родичей, не умел, но очень неплохо разбирался в том, где и как стояли мишени на стрельбище. А они стояли точно на двадцать шагов и на сорок шагов. Так что сто шагов, которые, в любом случае, были больше, чем двадцать и сорок, ему казались солидной дистанцией. А Листвяна между тем продолжала:
– Всё, не бойся, поступил ты, конечно, плохо. Пойди завтра к Доброхлебу, чтобы поучил тебя хворостиной. А сейчас всё, беги, не мешай работать, неслух, мне ещё горох разбирать треба. Всё, беги с глаз.
Но Волька и с места не думал сдвинуться, чем ещё раз удивил в этот день Листвяну.
– Что тебе ещё, непутёвый? Иди уже, говорю, оберег на шее есть, не добраться до тебя Медведю, покуда не потеряешь.
Но Волька, упрямо наклонив растрёпанную голову, насупившись, молчал, всем своим видом демонстрируя, что разговор не окончен, а, соответственно, и проблема никуда не делась. Но, в конце концов, видимо, приняв для себя некое решение, продолжил беседу.
– Да ну, баб Листвян, что я, маленький чтоли, не понимаю, что задумала? Сейчас я только с избы, ты тутже баб соберёшь, чтоб богов о помощи просить. А мужи как это услышат, сразу за рогатины схватятся.
Волька без спросу схватил со стола кувшин с квасом, залпом выпил и продолжил, то и дело поглядывая в окно:
– Я-то разумею Чёрного медведя, ух, хитрющая бестия, ящерово отродье, у, глазюки краснючи, страсть, огонь-река в них, чистая Смородина (в данном случае, огненная река – граница мира живых и мёртвых в славянской мифологии). Я точно говорю, сам не пойдёт, зашлёт какую зверюшку малую, белку или мышку-полёвку.
