до того.
– И мы что, всем отрядом контуженные были? – прорычал Вадим.
Рагульский повернул к нему голову:
– А что ты помнишь про «Гидру»?
Вадим напрягся, но за провокационным вопросом ничего не последовало. Вспоминать не хотелось. Все равно, что загонять иглу под ноготь.
– Я постарался это забыть.
– Ты? – усмехнулся Рагульский, и его почти беззубый рот скривился. – В этом нет твоей заслуги.
– О чем ты говоришь?! – Вадим невольно сжал кулаки, и зубы заскрежетали так, что заболела челюсть. – Ты что, память мне стер?
Рагульский рассмеялся, и это было страшно. Звук напомнил лай дряхлой умирающей собаки.
– Стереть память невозможно, это миф! Ее можно только заблокировать. Ну а дальше механизм работает на самоочищение.
– Мудак вонючий, – Вадим не удержался и, схватив старика за грудки, рывком поднял со стула и встряхнул. – Что ты тявкаешь?!
В глазах доктора появился страх, он распахнул рот, судорожно вдыхая.
– Отпусти его, – Алекс придержал моряка за руку. – Это не ложь. Человеческая память так устроена. Она постоянно проигрывает события, как в записи, копирует их и уничтожает исходники. Но эти копии – не точные клоны первичной информации, они – ее пересказ. Поэтому людям свойственно что-то забывать или запоминать в искаженном виде. А если какой-то участок воспоминаний заблокировать, он не будет перезаписываться. То есть фактически – сотрется.
Вадим медленно разжал пальцы и брезгливо отряхнул руки. Доктор рухнул назад на стул, который захрустел под его тяжестью.
– Какого хрена?
«Зачем было так с нами поступать? Мы что, крысы какие-то? Кролики?!» – Вадим чувствовал, как тяжело бьется сердце. Он тоже совсем не мальчик, и переживания так просто не проходят. На секунду перед глазами потемнело, но он взял себя в руки.
– Что это был за проект? Какое задание?
– Я не знаю.
Кулак Вадима просвистел в воздухе. Рагульский сжался, закрывая голову руками:
– Я не знаю! Клянусь! Не знаю!
Он пугливо выглянул из-под руки, посмотрел на разъяренного моряка, затем на Алекса, который будто между прочим проверил наличие патронов в магазине. Выпучив глаза, он хриплым шепотом прокричал:
– Я могу назвать адрес, куда сдавал отчеты.
– Москва, Кремль? – горько усмехнулся Вадим.
– Нет, – доктор был даже удивлен таким предположением. – Это в ГДР, тьфу ты, в Германии. Мюнхен.
– Мюнхен? – не веря собственным ушам, переспросил Вадим. – У немцев? Какого лешего?
– I know… I think, – произнесла Сэб, прислушиваясь к их разговору. Она переглянулась с Алексом, и тот согласно кивнул.
– Что? Чего вы тут перемигиваетесь? – прошипел Вадим, отходя от Рагульского.
Они отодвинулись к выходу, чтобы доктор их не услышал.
– В
