Кирой и с какой-нибудь малышней. Надо сказать, Олег Блуднин с нами не играл никогда. Хотя иногда, подойдя, он останавливался в метрах двух, смачно сплевывал себе под ноги и затем, чинно развернувшись, или печально покачав головой, вразвалочку, не спеша, удалялся, насвистывая какую-нибудь песенку из тех, что любила петь Бабушка. Я всегда был готов сорваться за ним, чувствуя в Олеге вожака, или кого-то там ещё, но меня, как правило, удерживали Кира или Бабушка, которая неподалёку дремала на лавочке, или посматривала на нас из огорода, копаясь со своими «урожаями», как она их называла. Однако такие встречи на куче песка бывали не частыми, чаще Саша с Кирой гуляли по поселку вдвоём. Бывало, Кира приходила домой с разодранными локтями и коленями, о платье уж нечего было и говорить. Родителям, или чаще Бабушке, она рассказывала, что мальчишки дразнили Сашу «Родина – уродина», а она за неё заступалась. Это, наверное, было правдой, но Саша была не из тех, что пускают слюни во время вражеской атаки. Я видел, как мальчишки драпали от неё, подтянув штаны. Потому, что семейство Родиных состояло из двухметровых родителей, приехавших осваивать целину оттуда же, где родились мы с Радиком, это город Красноярск, а потому и их отпрысков Господь ни умом, ни смелостью не обидел. Часто мы, вся детвора, собирались на корабле. Туда ещё приходили такие персонажи как Света Герасименко, Ирка Иквина, Верка Хадалова, Серега Жураковский приезжал в кресле-каталке. В общем, вся поселковая братия и сестрия от трех-четырех лет и чуть ли не до подросткового возраста. Например, тот же Витька Фельд был совсем взрослый пацан. Ему было лет двенадцать или тринадцать. Для нашего поселка это совсем взрослый парень. Про таких Бабушка говорила «здоровый телок». Я знал, зачем он приходит на корабль, да и другие догадывались. Дело в том, что плиты были не монолитами. В них были проходы, которые образовывали своеобразные лабиринты. Витька затаскивал туда кого-нибудь из девчонок, и щупал в своё удовольствие. На крики никто внимания не обращал, так как криков хватало. Что касается Олега, то его здесь не видели никогда.
Самой популярной игрой здесь были салки, затем прятки, ну а когда уж хотелось экстрима, то играли в жмурки. Все игры, понятное дело, носили превентивный сексуальный характер. Поэтому хоть салки и были популярнее, но в жмурки неспроста играли в последнюю очередь. Это был ритуал. Тем более в это время уже начинало смеркаться. Однажды бегать с повязкой за визжащими полудурками пришлось мне, но что-то не так, как будто было с моими ногами на этот раз, не пробежав и пяти шагов, я постоянно падал. Всё это сопровождалось приступами оглушительного смеха играющих и болью. Тогда я ещё не знал, что в почти такую же игру мне придется однажды сыграть совсем взрослым парнем, однако до этого мне предстояло сыграть множество других, не менее интересных игр.
Уже весь в слезах я сорвал повязку и увидел, как от меня с ехидной рожицей отскочила Сашка Родина. Я бросился к ней, чтобы наказать, но она дала такого стрекача, что я быстро выбился из сил, а она оказалась вне досягаемости.
