произнес Лившиц.
Не нравилось Захару, что внеземелец так легко вжился в отведенную ему роль. Не нравилось. Не любил он, когда люди считали позволительным понукать другими, когда свое мнение считали единственно правильным, свое знание – истинным. Сотрудники Института внеземной жизни были такими все. За почти сотню лет, что существовал институт, организация превратилась из сугубо научного учреждения во властный, контролирующий любые космические изыскания орган. Шагу без них ступить было нельзя.
Это они, великие теоретики несуществующей науки, разрабатывали инструкции и жестко карали тех, кто пытался уклониться от исполнения предписаний. Внеземельцам была дана власть, на них делали ставки. Особенно теперь, когда внеземная жизнь все-таки была найдена.
– И что вы предлагаете делать? – спросил Грац. Всем своим видом Станислав выражал глубокий скепсис относительно здравомыслия внеземельца.
Опасения доктора не замедлили оправдаться.
– Нам необходимо остановить исследования в данном секторе, – четко выговаривая слова, словно робот, произнес Лившиц.
На секунду в рубке повисла тишина. Потом Клюгштайн учтиво закашлялся, а Гертруда прыснула, закрыв лицо ладонями. Захару, однако, смешно не было. Ему вдруг сделалось грустно – они попали в переплет, и, по всей видимости, им не спастись, а этот контролер-догматик… Нет, но только подумайте, всего каких-то полчаса назад этот боец за праведное соблюдение инструкций незабвенного Института внеземной жизни рыдал, словно ребенок, у которого отобрали леденец. А теперь – орел! Теперь у него есть место, куда те самые инструкции приложить можно.
– Вы в своем уме, Люциан? – поинтересовался Грац. – Какие исследования? Или у вас есть инструкции на все случаи жизни?
– Ты лучше расскажи, в каком конкретно секторе нам теперь запрещено проводить исследования, – рассмеялась планетолог.
Лившиц закусил губу, неистово кромсая нежную кожу зубами. Опять разрыдается?
– Делайте, как знаете, – махнул он рукой.
– Хорошо, – согласился Грац. – Только…
– Только запомните, – перебил его внеземелец, – я вас предупредил – контакт с иной цивилизацией может быть опасен. Даже изучение артефактов иных разумных таит в себе угрозу.
– Не переживайте, Люциан, – сказал Грац, – ответственность я возьму на себя.
Все благодарно посмотрели на доктора, поскольку желали увидеть поближе хозяина здешней тьмы, что висел в сотне с небольшим тысяч километров, безмолвно взирая на потерявшийся корабль землян. Они потерялись – об этом никто не забыл. И есть ли смысл в каких бы то ни было исследованиях, которые неминуемо сожрут ресурсы, понизят жизнеспособность корабля и неотвратимо приблизят нависшую над ними угрозу? «Это уже не угроза, – подумал Захар. – Наша относительно скорая смерть не подлежит сомнению, с ней уже все смирились. Только не подают виду, усиленно изображая, что их жизни еще что-то значат».
И
