сыном. Петя же и Галка только пожимали плечами при разговоре о родителях. Те были простыми служащими и рабочими, и интересоваться их судьбами даже собственным детям было неинтересно и скучно. Всё как у всех…
Однажды Яшка неожиданно для самого себя наконец нашёл более или менее приемлемый ответ на вопрос о собственном будущем. Вероятней всего, он когда-то уедет в Израиль, о котором только-только начинались повсеместные кулуарные разговоры. В том числе и среди друзей-неевреев. Для кого-то эта страна была газетным агрессором и угнетателем несчастных братских арабов. Правда, не совсем было ясно, почему арабы – братья советскому человеку, и почему никак не могут дать израильтянам достойный отпор, ведь, по телевизору не раз говорили, что на их стороне правда и всё мировое сообщество. К тому же арабов повсюду столько, что они даже заполонили столичные вузы и чувствуют себя в них вполне вольготно и комфортно. Для других Израиль был романтической библейской страной, в которой круглый год светит солнце, зреют на ветках бананы и апельсины, плещет ласковыми волнами тёплое море, а вокруг прекрасные брюнетки и сплошные библейские достопримечательности. Как же тамошние обитатели не могут подружиться между собой и непрестанно воюют вместо того, чтобы радоваться, веселиться и наслаждаться благами, сыплющимися словно из рога изобилия? Неужели солнца, красавиц и библейских святынь на всех не хватает?
Своё отношение к далёкой ближневосточной стране Яшка долгое время никак не мог определить, да и не верил он ни тем, кто ругал, ни тем, кто хвалил Израиль. Что-то во всём этом было невзаправдашнее и искусственное, притянутое за уши. Тех поверхностных знаний, что он получал из газет и многочисленных книжек о вреде сионизма, появлявшихся на книжных прилавках, явно не хватало. Не внушали доверия и яркие израильские агитационные брошюрки, изредка попадавшие ему в руки.
Разберусь во всём, когда сам приеду туда, решил он, а пока выискивал по крупицам такое, чему можно было доверять безоговорочно. Например, книгам израильских писателей, пишущих о том, чему свидетелями были они лично. Хоть их и издавали в Советском союзе крайне редко, но кое-что всё-таки попадалось.
Он уже начинал грезить настоящей литературой и даже записывал что-то в блокнот, но каждый раз, раздумывая о будущем отъезде, с печалью понимал, что тамошний иврит никогда не сможет выучить так, как знает русский, а чем он будет заниматься в этом райском солнечном краю, если с литературой не сложится? Устроится тем же инженером на тамошний машиностроительный завод? Пойдёт на плантации собирать пресловутые мандарины вместо здешней картошки? Поменяет шило на мыло?..
Короче, решил Яшка, закончим сперва институт, а там видно будет. Всё нужно делать по порядку, шаг за шагом и не форсировать события. Об этом ему говорил и умудрённый горьким житейским опытом отец, которого он любил безмерно и оберегал, насколько позволяли силы. Отец дурного не подскажет, хотя его осторожность
