станут отныне его друзьями, Яшка уже не сомневался. Общаться с ними – и он это сразу почувствовал – было намного интересней, чем с прежней компанией Лобзика. Те, конечно, тоже восхищались Яшкиными музыкальными сокровищами, но как-то вяло, без закатывания глаз и восторженных стонов. Будут ли эти музыканты воспринимать прослушивание с дисков иначе, он пока не знал, но надеялся, что новая дружба, а главное, написание песенных текстов окажутся более плодотворными.
Вернувшись домой, он не отправился спать, а долго сидел за письменным столом в своей комнате и писал. Зачёркивал, комкал и отбрасывал в сторону один листок за другим, и снова писал. В конце концов, где-то к двум часам ночи, текст песни был готов. Ещё раз промычав под «ту-ру-ру» написанное, Яшка аккуратно переписал слова на чистом листе бумаги и оставил посреди стола. Завтра, едва он проснётся, то первым делом перечитает плоды ночного творчества и непременно подправит одно-два слова, чтобы текст заиграл более яркими и сочными красками. Новые друзья непременно восхитятся им. Они просто не имеют права не восхититься!
Назавтра, после последней институтской пары, он дождался своих новых друзей и повёл к себе домой. За ними увязался что-то почуявший Лобзик, и его долго не хотели брать, но потом всё-таки взяли. Хорошо, что по дороге не попались остальные участники старой Яшкиной группы, а то неизвестно, чем бы всё закончилось. Особой вражды между ними не было, но и дружбы не было тоже – всё-таки конкуренты на институтской сцене. Хотя и Яшка, и Лобзик прекрасно понимали, что конкурировать с этими ребятами им не по силам.
…Яшкин текст понравился всем. Не случайно было потрачено столько сил и бумаги на его сочинение. На недорогой Яшкиной гитаре новая песня была исполнена впервые. Конечно, премьера прошла не без сучка и без задоринки, потому что мелодию всё-таки пришлось подгонять под слова, а кое-где и слова под мелодию. Но это, по всеобщему мнению, сделать оказалось проще, нежели заново переписывать текст или музыку.
Настроение у всех было праздничное, и Лобзик даже предложил это дело обмыть, а за спиртным он, так и быть, самолично слетает в магазин. К тому же предстояло священнодействие – прослушивание битловских пластинок, а как это делать на сухую? Его предложение было принято на ура.
– Ну что, годится песня на конкурс? – довольно поинтересовался Яшка уже в десятый раз. – Жюри не будет против нашего текста?
– Конечно, не будет! – похлопал его по спине первый гитарист. – Зуб даю, эта песня получит приз за самую лучшую песню!.. Только, понимаешь, есть одно маленькое «но». В заявке мы должны будем указать авторов песни – композитора и поэта. Композитор – это я. Кстати, зовут меня Григорий Сладков. А как тебя указать?
– Разве мы не знакомы? – легкомысленно усмехнулся Яшка. – Меня зовут Яков Рабинович.
– В том-то и беда! – нахмурился гитарист. – Я знаю твоё имя, и уже подумал об этом. Фамилия – непроходная… Понимаешь, мы-то с ребятами ничего против евреев не имеем, и даже наоборот… Но в жюри – там такие мракобесы сидят, да ещё из обкома комсомола. Могут
