как с расширением географических границ европейской цивилизации, так и с усложнением мировоззрения интеллектуалов, породил необходимость образования этики в качестве отделенного от религии направления185.
Антропо – богословская трактовка, выводившая свойства окружающего мира из оценки рассудка, настроенного сверхъестественными причинами, стала медленно уходить из сознания мыслителей Возрождения, чье мировоззрение изменялось в силу возникновения современных европейских национальных государств186; если средневековая антропология возводилась на обосновании вершины личности без ее связи с государством, то мысль позднего средневековья постепенно перестраивается в сторону возвышения личности до уровня государства, идеализированной гражданственности187; в противоположность Византии, где римская юридическая традиция прерывается, исчезает и замещается сборниками – «базиликами» с подменой юристов – законниками, а национального сознания правоведения – бесконечным размножением юридической техники188, – на западе начинается рецепция римских юридических норм, заторможенная механическим математическим рационализмом189; эта рецепция начинает изменять старый экзагетический подход к сущности права. В поисках истины рационализм развенчивает признанные авторитеты и накопленное познание, впадая в крайности; разум сам себя ограничивает. Отрицание достижений исторического процесса обнаруживает слабость призрачных принципов рационализма. Критицизм сменяется застоем, и научное предание сознательно укрепляется190. Рационализм уравнивает вселенское и индивидуальное в категориальном мышлении, упуская из виду чувственную первопричину понятий о явлениях и предметах окружающего мира. Из математического постулата «от простого к сложному» можно вывести противоположные выводы, математика возвращается через абстракции к сенсуализму, не в состоянии объяснить действительность знаковыми формулами; начинаются спекуляции на темы сверхчувственного, подсознательного, мистического; в итоге, математика объясняет, но не создает новые идеи191.
Естественное право восстает против устаревших идей прошлого. Теперь воля и мысль формируют новые задачи и их решение. Расширение этико – правовых идей заключается в индивидуалистической постановке личности и разума человека в природе, соотнесенной с материей и движением нашего мира – положение, ставшее основой современной науки, в т. ч., правоведения, с признанием единства субъективного и объективного действия доброй воли в социуме192. Этот тезис будет развит ведущими мыслителями Нового времени на протяжении следующих столетий.
Античный период, ориентированный на познание, заложенное древнегреческими философами, закольцуется на исходе классического Средневековья в эпоху Ренессанса – время переосмысления и перехода
Конт О. Дух позитивной философии. – Ростов – на – Дону: Феникс, 2003 – с. 163
Имеется в виду XI и XIV – XV вв. См.: Фризо Л. История нравственной философии. – С. – Петербург, 1902 – с. 149. Во времена средневекового романизма неслучайно мы наблюдаем в художественной культуре образ рыцаря доброй воли.
Лешков В. Н. Русский народ и государство. – Москва, 1858 – с. 68—69
Дювернуа Н. Л. Чтения по гражданскому праву. Том 1. Выпуск 1. – С. – Петербург, 1902 – с. 191—192. О том, что законодательный способ тоталитаризации права упадочен и ведет к гибели политико – правовой системы см.: Ренан Э. Собрание сочинений. Том 3. – Киев, 1902 – с. 143—144
О религиозном происхождении рационализма, который внес магический характер в соответствующее естественнонаучное направление см.: Лекки У. История возникновения и влияния рационализма в Европе. Том 1. – Москва: Либроком, 2011 – с. 72, 133—138
Новгородцев П. И. Историческая школа юристов. – Москва, 1896 – с. 11—13
См. об этом: Фалькенберг Р. История новой философии. – С. – Петербург, 1898 – с. 288—289; Виндельбанд В. История новой философии в ее связи с общей культурой и отдельными науками. Том 1. – С. – Петербург, 1902 – с. 401—406; Вундт В. Введение в философию. – С. – Петербург, 1903 – с. 126—127
Коркунов Н. М. История философии права. – С. – Петербург, 1915 – с. 146 // О родственности средневекового и нового рационализма: Там же – с. 166, 171
