делать, то ли способность пропадет, то ли еще что хуже. Это у них семейный дар, передается из поколения в поколение по женской линии. Редкий дар. И никто не должен знать про свой собственный выбор. И семью женщины этого рода никогда не заводят. Все потомство только по мужской линии идет.
– Марин, я запуталась. Как тогда потомство получается? – уже со смехом спросила я, когда мы вдвоем стали перетаскивать нарубленные полешки к кострищу.
– Ну, ты, мать, что-то совсем расслабилась! – засмеялась Марина. – Я тебя не узнаю. Как потомство получается? Если девочка родилась, то она гадает на прошлое, и детей у нее не будет. А если мальчик, то он вырастет, женится, и у него будут дети. Если у него родится девочка, то…
– …она гадает на прошлое и детей не рожает. – подхватила я. – А мальчик вырастет и женится. И у него будут дети.
– Ну вот, наконец-то! – успокоилась на мой счет Марина. Мы постепенно перетаскали все дрова, шашлык замариновался, солнце потихоньку стало закатываться и небо потемнело. Скоро должны были явиться остальные.
Глава 6. Ленкина просьба
Ленка была на пределе. Я уже не знала, как можно ее поддержать. Она ревела днями, говорила только о нем.
– Зачем же ты уходила, Лена? – сетовала я.
– Я больше не могла. У меня не было сил так жить!
– Но зачем же ты хочешь к нему обратно?
– Ниночка, как ты думаешь, может на автоответчик ему новый стих записать?
Новый стих назывался «Листок». Я была первой читательницей.
Прибитый тяжелыми каплями слез
К асфальту усталый осенний листок…
Две осени ты на руках меня нес,
Но силы иссякли, ты больше не смог.
Я скоро завяну, засохну, умру,
Меня не питает живительный сок,
Что ты мне дарил по ночам, поутру…
Но силы иссякли, ты больше не смог.
– Косова! – я начинала злиться. – Мне нравится это стихотворение, но ведь ты ушла красиво и гордо. Зачем же ты хочешь теперь ползти к нему обратно?
– Почему ползти обратно? Я просто хочу, чтобы он знал, что я сейчас чувствую.
Мы сидели на тесной Ленкиной кухне. Подруга курила и нервно стряхивала после каждой затяжки пепел в керамическую пепельницу в виде босой ступни. Когда-то я ее привезла из Турции. Ленка пепельницу не мыла, и та вся была черная от пепла.
– Но ведь это же ты ушла! И должна крепиться. Ты собрала свою волю в кулак, перешагнула через себя и шагнула навстречу к свободе. А сейчас хочешь свести на нет свой мужественный поступок. Ведь не каждый человек может порвать так со своим прошлым. Для этого нужны большие силы. Ты же смогла! А другая сидела бы дома, тупела, терпела, варила ему борщи, выслушивала все его претензии и прощала, смирялась.
Я где-то в глубине души Лену понимала. Она ведь ушла, не разлюбив. Но я не могла понять того, что она готова
