Мы могли быть заняты!
– Чем именно? – обычно возражала я. – Чем именно мы могли быть заняты?
– Дело не в этом! Просто это чертовски беспардонно.
– Надеюсь, ты права, – говорю я сейчас.
– Разумеется, я права. Я всегда права! А теперь давай закрывай ноутбук.
– Одну минуту, – бормочу я. – Я тебе кое-что покажу. Если задать другой поиск, просто для сравнения, получим вот что…
И вот оно – единственное мое изображение, попавшее в Сеть. У меня нет ни глянцевых официальных портретов, ни фотографий с симпозиумов, где я – воплощение авторитета и гламура. На снимке с прошлогоднего школьного потешного забега – толстая тетка в рубашке с пятнами от пота, в порванной балетной пачке и с заляпанными грязью кроличьими ушками.
– Боже правый, что это?! – восклицает Пенни.
Я опускаю крышку ноутбука.
– Да так. Ничего. Ладно, Пен, ты права. С этим действительно пора кончать. Пойдем прогуляемся.
Мы садимся на метро в сторону центра, и мир сразу становится красочнее. Один из многих позитивных моментов дружбы с Пенни заключается в том, что она сама не киснет и другим не дает. Именно это требуется сегодня – чтобы меня взяли за руку и увели из дома.
Есть и другие преимущества общения с женщиной постарше – она может заверить, что климакс в итоге заканчивается, ты оказываешься на другой стороне, и все будет тип-топ. Тревожность уменьшается. Потливость исчезает. Углеводный жор прекращается, и появляется спокойная, уверенная в себе женщина, свободная от месячных, перепадов настроения и страхов забеременеть.
– Тебе будет на все начхать, – в который раз говорит мне Пенни. – Что хочешь, то и делай.
Возможно, это объясняет, почему по прибытии в наше любимое книжное кафе я выбираю маленький брауни (в окружении такого количества книг он представляется вариантом с наименьшим риском), а Пенни берет огромную трубочку с кремом (потенциально опасную, сказала бы я на месте профессионального оценщика рисков).
– Пен, скажи честно, – говорю я, клюя брауни, – тебя когда-нибудь зацикливало на ком-нибудь? Я имею в виду, как я гуглю про Эстелл Ланг.
– Тогда, слава богу, интернета не было, – говорит она.
– Разумеется, нет, но тебя когда-нибудь клинило так, что ты, ну, я не знаю, совершала какую-нибудь дичь? Что-нибудь глупое? – Я смотрю на нее через стол, ожидая, что она скажет «да».
Пенни задумывается.
– Ну, – неуверенно произносит она, – однажды я напилась в хлам и бросала яйца в машину…
– Ты бросала яйца в машину? – восторженно переспрашиваю я. – И чья это была машина?
– Да так, – отмахивается она, поворачивая трубочку другим концом, откуда опасно свисает крем. Прямо перед ней на столе – огромный фолиант под названием «В объективе: иконы стиля 70-х». Я не знаю, зачем Пенни вообще приволокла его сюда – она даже не заглянула в него.
– И что потом? Тебя поймали? – интересуюсь я.
– Конечно,
