ли Мрака и Андрюшеньку, наряженных в костюмы госпожи. Я не утверждаю, конечно, что прям госпожи, в конце концов Бэтмен тоже затягивался в кожу (латекс, резину, – не суть важна, важен внешний вид) и, как знать наверняка, не носил ли он под штанишками чулки в сетку. Так же и я не могла с уверенностью сказать, что же там, под олдскульными прикидами этих странных рокеров.
Кожа на коже, много пота, опрелостей и потницы на прыщавых щеках, огонь голода в горящих, но красных от недосыпа глазах, щедро обведенных черным карандашом.
Интересно, в какой момент идея порыться в женской косметичке перестает быть позорной для мужчины? В какой момент мозг, до сего времени с яростью бойцового петуха отрицавший все, что связано со словосочетаниями «мужская гигиеничка», вдруг подал сигнал мощной волосатой лапище поднести к щетинистому лицу спонж из пудренницы? Это явно какой-то сбой в системе.
Дергаясь в предвкушении экзорцизма, выступающие завертели головами, снабжая соленой влагой сальных волос и лбов всех, аналогично брыкающихся у сцены зрителей. Я-в -корсете заунывно взвыла. Я-в-зрительном-зале бухнулась в кресло, задыхаясь от хохота, который упорно поглощал гром «музыки».
Рядом со мной таращило костлявого патлатого парня с выбритыми висками. Прихлебывая из бутылки, он что-то вопил, еле стоя на ногах, и вонял тухлятиной. Заметив меня, он, томно приспустив веки, сел рядом и что-то залопотал (то есть, подобно рыбке, пооткрывал рот, наполненный кошмаром стоматолога, но речь его утонула в дьявольском грохоте).
– Чего тебе надо, придурок? – лучезарно улыбнувшись, спросила я, зная, что он все равно ничего не услышит.
Он что-то прокричал в ответ.
– Что? Засунуть мой левый ботинок тебе в глотку? Ты такой романтик! – фыркнула я.
И на моих последних словах резко заглохла музыка.
Я взглянула на сцену. Гитарист прыгнул в толпу, которая (как жаль!) не расступилась. Барабанщик швырнул палочки в зал и, судя по сочному «ай!», попал кому-то в яблочко.
В наступившей тишине я услышала залихватское «а ты ничё цыпочка», адресованное мне моим неприятным собеседником.
Я встала и пнула его в коленку.
И проснулась.
В своей квартире. В комнате с простыми белыми стенами, на обычном мягком розовом пледе. А рядом не было Снежка, мягко массировавшего мне голову.
Мне даже стало немного одиноко без него.
Глава 3
Человек в неоновых ботинках.
В окно бил яркий солнечный свет. Я выглянула наружу: никакого огромного тополя у стены моего дома не было, улица поблескивала от утреннего инея, кутающиеся в пуховики прохожие ясно давали понять, что до теплого мая, как до Пекина на скейте, а моя комната сияла абсолютной нормальностью. Как же я по ней соскучилась!
Я схватила телефон и открыла список контактов. Все на месте: мама, Витя и куча фамилий, помещенных мною сюда по долгу службы. Добро пожаловать
