заказать, но это потом, после супа.
Мэтт, опять-таки без проблем, съел первую ложку.
– Что, полегчало вам, мистер Райт? – спросила официантка.
Эбби! Мэтт поперхнулся, закашлялся. Студенты оборачивались, и у всех девушек были лица Эбби! Он вскочил, едва не перевернув стол, бросился к двери – и замер, держась за ручку.
Сквозь стекло на него смотрели налитые кровью глаза в черной бороде, чуть ниже виднелись широченные плечи.
– А-а-а! – Мэтт с криком подался назад и через распашную дверь ввалился на кухню. Запахи жареного и печеного больше не волновали его.
Повар опешил, увидев его. Мэтт выбежал с черного хода, налетел на какой-то ящик, захромал дальше. В конце темного переулка маняще горел фонарь. Мэтт побежал туда и увидел с замиранием сердца, как легла поперек света большая, плечистая, бородатая тень.
Он медленно, как в кошмарном сне, направился в другой конец переулка. Сознание работало, как мотор на холостых оборотах. Уже близко… совсем близко…
От темной стены отделилась еще одна тень… нет, не тень. Мэтт застыл, ожидая неминуемого конца. Две ручищи протянулись к нему и заключили в объятия.
– Сынок, – пролепетал Дженкинс. – Первое знакомое лицо за весь день!
Сердце Мэтта забилось вновь. Он выпутался из бороды Дженкинса.
– Не пойму я, что в эти последние дни творится, но чувствую, что без Эб тут не обошлось. Только хотел помахаться всласть, как все пропало, и я очутился тут. Скажи где, сынок.
– Лоренс, штат Канзас.
– Канзас? – Дженкинс помотал бородой. – Слыхал, что это засушливые места, но я куда больше высох. Этот город вроде бы сжег Куонтрилл в Гражданскую, и лучше б его не отстраивали. В кармане ни пенни, ладно в бутылке чего-то осталось, не то бы помер от жажды. С Эб надо что-то делать, сынок, – это ведь она, да?
Мэтт кивнул.
– Стар я уже для таких делов, мне б в качалке сидеть с кувшинчиком. С этой девкой надо чего-то делать.
– Боюсь, уже поздно, – сказал Мэтт.
– В том-то вся и беда. Годков на шесть запоздали. Ты ученый человек, скажи, что нам делать?
– Не могу вам сказать. Думать об этом и то не могу, иначе ничего не получится. – Был у Мэри ягненок… – Хотите ударить меня – валяйте. Все это случилось из-за меня.
Ручища Дженкинса легла ему на плечо.
– Да ладно тебе, сынок. Не ты, так другой. Ежели Эб чего втемяшится, из нее уж не выбьешь. И утихомирить ее нельзя ни в какую, а злая она хуже, чем все ведьмы геенны огненной.
Мэтт дал ему десять долларов.
– Это чтобы великую сушь одолеть. Постарайтесь забыться, может, в скором времени что-то изменится.
– Хороший ты парень, сынок. Только сгоряча ничего не делай.
Был у Мэри ягненок…
Дженкинс, вскинув руку в прощальном салюте, повернул за угол, и его гигантская тень ушла из мира живых.
Мэтт
