в облике несчастной затравленной девчонки? По фамилии Лис, Ивга Лис…
– А… маркированный инквизитор – это какой? – Ее голос дрогнул.
– Тот, кто может чуять ведьм и влиять на их нервную систему.
– А вы…
– Да, такой, как я. Видишь, ничего страшного.
– Вообще-то страшно. – Она содрогнулась.
– Нет, вовсе нет.
Он сказал – и вспомнил утро на обочине среди одуванчиков. И сцену в оперном театре. Ладно – те обезумевшие отродья, но Ивге-то за что досталось?! Выходит, просто за то, что оказалась рядом, что поверила ему, что пришла…
– Все, что сегодня случилось, – дикое и очень неудачное стечение обстоятельств, – сказал он медленно. – Я обещаю, что больше такого… не будет.
Она нервно мигнула:
– А… как берут на учет?
– По-разному, зависит от провинции. – Он не хотел бы продолжать сейчас эту тему.
– Это правда, что… лезут в голову… внутрь… в мысли?!
– Могут просканировать, – сказал он небрежно, – но это не значит «в мысли». И совсем не так страшно. Зубы лечить больнее.
По-хорошему, ее надо было отправлять на комиссию и ставить на учет уже завтра. Но тогда уж, будучи последовательным, он должен направить ее в спецприемник, – неприкаянная, без семьи, без дома, без работы…
Она посмотрела тревожно, будто услышав его мысли:
– А потом?! Она говорит, целлюлозная фабрика на окраине и отеческий надзор Инквизиции… А я не могу – под надзором, у меня с детства сон кошмарный, будто я – в тюрьме!
Может, теперь он должен искупить ту свою детскую беспомощность? Сколько ведь раз в мыслях взламывал клетку, уносил рыжего в лес, выпускал… А это ведь не лисенок. Человек… и очень неплохой.
Он склонился над ней. Положил руки на плечи:
– Не бойся. Она врет.
Ее трясло. Сильный стресс. От его прикосновения она дернулась – но почти сразу задышала ровнее.
– Скажи словами, что тебя пугает. Назови свой страх. – Он сосредоточился, пытаясь согреть ее и расслабить, окутать своим спокойствием.
– Встать на учет… пойти в тюрьму…
– Это не одно и то же. В тюрьму тебя никто не отправит. Что еще?
– Я боюсь… себя. Того, что внутри меня… сидит.
– Ничто не сидит внутри тебя, это все ты, ты сама… Боишься стать действующей ведьмой?
Она кивнула.
– Это единственное, чего надо бы бояться. Но только, если ты в себе не уверена. А ты ведь уверена, ты хочешь жить по-человечески?
– Да… но… а насильно меня могут инициировать? – спросила она шепотом.
– Нет. Никогда.
Она рассмеялась – нервно и одновременно облегченно:
– И Назар…
Имя вырвалось, кажется, помимо ее воли; она вдруг перестала дрожать. Замерла, посмотрела Клавдию в глаза:
– Назар…
