Один из гугенотов держал Грегуара, обхватив его сзади за шею.
– Столько мужчин на беспомощного мальчишку! – усмехнулся Тангейзер. – Отпустите его.
– Эти благородные дворяне… – начал Ле Телье.
– Пусть эти благородные дворяне отпустят парня.
Гугенот толкнул Грегуара вперед. На его щеке краснел след от удара.
– Все в порядке, приятель? – Тангейзер взял мальчика за плечо.
Тот кивнул.
– Стань за моей спиной, – велел Тангейзер и повернулся к Доминику. – И который из этих доблестных воинов его ударил? Или это решили размяться шотландские гвардейцы?
– Негодяй получил заслуженное наказание. Он меня оскорбил.
– Можешь повторить, что он сказал?
Ле Телье вытаращил глаза.
– Хватит, – прорычал забияка со двора. – Перейдем к делу.
– Подожди своей очереди или вытаскивай меч, – ответил Матиас и снова посмотрел на Доминика. – Грегуар мой лакей. Если его требуется наказать, я сделаю это сам.
Ле Телье склонил голову:
– Я не знал, сударь. Приношу свои извинения.
– Тогда к делу.
– Эти благородные дворяне утверждают, что вы их оскорбили.
– Всех четверых? И когда это я успел?
– Они братья. Оскорбление одного – это оскорбление всех.
Длинный текст дуэльного кодекса был предназначен – подобно законам рыцарства и правилам ведения войн – для сохранения иллюзий тех, кто считал себя слишком цивилизованным для открытого насилия. Согласно кодексу, оскорбление могло быть нанесено словом или действием, и поскольку обе категории могли толковаться очень широко, поединки были весьма распространены. Тангейзер никогда не дрался на официальной дуэли, предпочитая решать дело без дурацкого ритуала. Но в отличие от насилия, творимого низшими сословиями, дуэль находилась под защитой закона, и госпитальеру это было на руку.
Доминик тем временем указал на забияку:
– Бенедикт…
– Оставим его имя тому, кто будет делать надпись на его надгробии, – перебил его Матиас.
Подобная неучтивость еще больше разъярила братьев.
– Господин Бенедикт, – продолжил Ле Телье, – утверждает, что вы нанесли ему травму бесчестным, коварным и унизительным способом. Поэтому он имеет право без всяких обсуждений и расследований вызвать вас на поединок – если только вы не откажетесь от дуэли, возместив причиненный ущерб.
Тангейзер подумал о Карле – она бы это не одобрила. Если официальное извинение, пусть неискреннее, разрешит конфликт, он должен извиниться, ради нее. Рыцарь сглотнул:
– И какая же сатисфакция нужна благородному дворянину?
В его устах «благородный дворянин» прозвучало как «дерьмо», и это не укрылось от присутствующих.
Бенедикт шагнул вперед:
– Отрубить себе указательный
