никого! – И Елена отвернулась к скирде.
А ночью Николай вдруг заговорил с Еленой о Ваське: мол, пусть до следующего лета Зоя его заберет. Помощь какая большая. И уговорил жену.
Зоя с мужем помчались на «Победе» в районный центр. Вернулись с полной машиной подарков – обновок для всех. Для родителей, троих братьев – и Васи.
Провожали их всей большой семьей. Женщины осуждали, конечно, Елену. Прокормились бы как-нибудь, не одни они такие бедные – пол-села. Вот попомните слова, клялись кумушки, не приживется Васька в Москве, он же наш – ялтинский, бедовый, к столичному порядку не привыкший. Привезет его Зоя обратно через месяц как пить дать.
Вася, одетый во все новое, городское и модное, смотрелся чужестранцем среди ялтинских детей.
Когда пришло время прощаться, он вдруг разрыдался, вцепился в мать – насилу оторвали. Его плачущее лицо в заднем окне «Победы» потом много лет мучило Елену по ночам.
Зоя с мужем обещали вернуть Васю домой следующим летом. И не приезжали пять лет.
Присылали открытки и фотографии Васи. В школьной форме и с астрами – первоклассник. На отдыхе в Крыму, Сочи, Кисловодске. С друзьями-одноклассниками. Вася играет в шахматы, Вася конструирует модель самолета во Дворце пионеров. Вася на лыжах, в прогулочной лодке, в «Победе» на пассажирском сиденье рядом с мужем Зои, оба улыбающиеся… Приходили и письма от Васи. Сначала неуклюжие, неумелые, затем более уверенные, с обстоятельными приветами всем: маме, папе, братьям, соседям. Всех по именам перечислял. Но постепенно письма стали приходить все реже, и вот уже полгода как не было никаких вестей.
Все фотографии и стопка писем от Васи стояли перед Еленой на комоде. Она каждый день ждала сына обратно.
И не выдержала. Пришла к брату Дмитрию.
– Помоги! Не могу без Васи.
– Поедем вместе, – сказал брат.
Зарезали бычка: та худющая корова, невзирая на мощи, приносила теленка каждый год. Продали мясо на рынке и собрались в путь. В Москву! В Москву!
Николай, Елена и Дмитрий робко сидели на краешках стульев в нарядной гостиной московской квартиры Зои, когда Вася вернулся из школы. Он сильно изменился. Это был высокий двенадцатилетний мальчик, волосы его потемнели, стали русыми, не было уже той милой детской белесости. Из широкого воротника белой сорочки торчала худая шея, на которой непонятно как держались еще детские, пухлые щеки с ямочками.
Первым заметил Дмитрия.
– Ой, дядя Митя здесь! – обрадованно воскликнул он. – И папа! И мама приехала!
И бросился ко всем обниматься и целоваться. Показывать свои школьные тетрадки и модели самолетов. Куда-то делась напряженность, и скоро все сидели у накрытого стола. Вася, не умолкая ни на секунду, все рассказывал и рассказывал родителям и дяде о своей жизни, учебе, про поездки на юг, то бегал за фотографиями, доставал их из красивого семейного альбома, то за тетрадями, где на каждой странице сияли пятерки.
