что-то пролетело мимо меня, и раздался звук удара о землю, видимо, упал камень.
Собаки бросились в стороны. Ко мне приблизилась незнакомая бабка. Она была намного более скрюченная, чем наши (бабка Гордеева, например), и опиралась на кривую, суковатую палку.
– Спужалася?
Я кивнула, всхлипнув. Только сейчас я заметила, что плачу.
– Чего? Собаки не тронуть. Они сироток не грызуть… Чего плакать? Тут не плачуть, девонька, нельзя. Вон горелая хата стоить – она не любить, когда плачуть. Ты попроси тихо и иди домой.
Я утерла лицо и пошла обратно, в Урицкого.
Во дворе покачалась на качелях. Тень прошла мимо, обернулась. Как будто что-то сказать хотела. Она поседела и стала очень красивой, потому что пальто у нее было черное, а волосы серебряные. Она пошла к станции, как обычно. Тень ведь каждый вечер ходила к станции – и возвращалась…
И мне надо возвращаться, хотя не хочется.
– Где ты была? – набросилась на меня с порога мама.
– Гуляла.
– Десять часов! Ты в своем уме? Что ты делала все это время?
– Гуляла.
– Господи, да что ж ты за тварь бесчувственная! Видеть тебя не могу!
– Не видь!
Я крикнула – и в тишине после крика услышала плач сестры: она испугалась ссоры.
– Наташка, ты чего?! – Я подбежал, обняла ее. Она была такая теплая, такая маленькая. А я оставила ее и ушла гулять на ту сторону. – Ну не плачь, ну не надо, ну…
Я отнесла ее в нашу спальню, улеглась рядом с ней на кровать и начала рассказывать:
– Там, на другой стороне, есть сгоревшая хата… там жила когда-то ведьма… да, настоящая ведьма… в общем, кто переночует в той хате и не испугается ничего, тот больше никогда ничего не будет бояться… ни бояться, ни плакать, ничего…
Я обнимала сестру, но меня уже обступили выдуманные существа, как те собаки, одной из которых я бросила сухарик. Они всегда это чуяли и всегда приходили, и разогнать их я никогда не умела. Только прижимала к себе сестру и говорила:
– Но если будешь в ней ночевать, и испугаешься, и заплачешь, то горелая хата превратит тебя в собаку. И ты будешь бегать потом всю жизнь и бояться людей и нападать на них, но даже когда будешь нападать – будешь бояться, бояться, бояться… Я не стану собакой. Я хочу быть с тобой. Ты же моя сестра. Не боись, а. Пожалуйста. Все хорошо, все хорошо, маленькая…
– Не ходи… куда… не ходи. Не ходи, стра-ашно…
Черную собаку я потом видела и на нашей стороне. Не знаю, какие у нее тут были дела, но я сделала вид, что не знаю ее. И вообще я выключала себя, поворачивая ручку так, чтоб она не слышала моих мыслей.
Воспитание котят
Сестра любила есть из миски с мишкой, а я ее разбила. Нечаянно, но…
А ведь именно я придумала кормить сестру, приговаривая:
– Ешь, ешь
