style="font-size:15px;"> К которому она обнаружила в качестве комплимента дополнение: «Опыт непереводим. Мы пишем его шифром наших мук, а ключ скрыт в наших воспоминаниях».
А, дойдя до «Ю», могла прочитать:
Юность приходит учить. Старости остаётся слушать.
За чем следовало:
Способность учиться – вот последний урок, который мы усваиваем.
Миссис Дентон давно прекратила практику записывать свои мысли. Опыт научил её тому, что слишком часто, обращаясь к ним за помощью, мы обнаруживаем, что они изменились. Однако в случае с Джоан воспоминание об этих сдвоенных «излишках», вероятно, уберегло её от разочарования. Джоан знала новую дорогу, избегавшую ловушек миссис Дентон. Ей стало надоедать, что её постоянно сдерживают.
Для «Сестринского дела» она написала серию сжатых биографий под названием «Леди лампы», начав с Элизабет Фрай. Они представляли собой рассказы о праведных женщинах, боровшихся за слабых и измученных, добиваясь справедливости даже для тех, кто не представлял интереса. Мисс Лейвери они порадовали. Однако когда Джоан предложила изобличить пренебрежение и даже жестокость, слишком часто чинимые в отношении беззащитных пациентов частных родильных домов, мисс Лейвери покачала головой.
– Я знаю, – сказала она. – Приходилось слышать жалобы. К сожалению, это одно из немногих предприятий, руководимых исключительно женщинами. И если мы особенно сейчас что-нибудь скажем, наши враги этим воспользуются, чтобы нанести вред делу.
Как-то давнишним летом, вспомнилось Джоан, она делила комнаты переполненного морского курорта с некой девушкой. Комнаты были поразительно грязными. Устав делать намёки, она в одно прекрасное утро сама их вымыла. Она взобралась на стул и начала протирать полки с вековой пылью. Дом был построен на скорую руку, так что в результате она обрушила всё себе на голову вместе с четвертью центнера штукатурки.
– Я так и думала, что вы набедокурите, – устало прокомментировала случившееся домовладелица.
Выглядело символично. Построенный на скорую руку мир. Исходя из лучших побуждений, в него нельзя было въехать, не причинив больше вреда, чем пользы, и обрушив то, чего обрушать никто не собирался.
Она хотела упразднить стальные капканы на кроликов. Она слышала, как плутишки кричат. Ей это представлялось безобидной реформой. Однако ей сказали, что по соседству, в Вулверхэмптоне, проживают достойные люди – причём в весьма большом количестве, – которые зарабатывают себе на жизнь тем, что производят стальные капканы. Если, заботясь исключительно о кроликах, ты запретишь стальные капканы на них, тем самым ты обречёшь этих достойных людей на медленную смерть от голода. Сам местный мэр написал ответ на её статью. Он обрисовал трогательную картину грустных результатов, которые могут последовать после столь плохо продуманной агитации: сотни седовласых мужей, слишком старых, чтоб выучиться
