Эти усталые мужчины, измождённые женщины, бледные мальчишки и девчонки, почему они не организуют внутри себя некую систему, которая бы свела на нет эту ежедневную войну одного против всех? Если бы только они смогли осознать тот факт, что в действительности являются единой семьёй, связанной страданиями. Тогда и только тогда они смогут сделать так, чтобы их силу почувствовали. Вот что должно стать первым этапом: взаимовыручка бедняков.
Под конец она пойдёт в парламент. Этому суждено случиться скоро – женскому голосованию. А дальше последует открывание всех дверей. Она будет носить свои университетские мантии. Что окажется гораздо уместнее череды лёгких платьев, не подразумевающих никакого смысла. Какая жалость, что искусство одеваться – его связь с жизнью – известно настолько недостаточно! Какой чёрт, возненавидевший красоту, понуждет рабочих снимать свои характерные костюмы, такие прекрасные и ноские, ради этих ненавистных шмоток из магазинов готового платья, в которых они похожи на ходячие пугала? Почему пришествие демократии совпало с распространением уродства: унылые города, неприглядные улицы, заваленные мусором парки, сморщенные ржавые крыши, христианские часовни, которыми побрезговали бы языческие идолы, омерзительные заводы (Почему им нужно обязательно быть омерзительными?), шляпы, похожие на колпаки дымовых труб, мешковатые брюки, вульгарная реклама, дурацкая мода для женщин, которая уничтожила все линии их фигур? Повсюду потрёпанность, однообразность, монотонность. Человеческую душу уродство душит. Оно крадёт у людей всё чувство собственного достоинства, всё самоуважение, всё уважение друг к другу, лишая надежды, почтения и радости жизни.
Красота. Вот что было ключом к загадке: вся природа с её золотыми закатами и серебряными рассветами, с горделивым нагромождением облаков, с тайной залитых лунным светом прогалин, с речушками, вьющимися по лугам, с призывом её не знающих покоя морей, с нежным обаянием весны, с великолепием осенних лесов, с пурпурными вересковыми болотами и чудом молчаливых гор, с паутинками, сверкающими мириадами драгоценных искорок, с пышным блеском звёздных ночей. Форма, цвет, музыка! Пернатые хористы в кустах и чащах с их утренним щебетаньем и вечерними песнями, шепот листвы, напевы вод, голоса ветров. Красота и грация в каждом живом существе, кроме человека. Прыжки зайцев, кучность стада, полёт ласточек, изысканная прелесть крылышек насекомых, лоснящаяся шкура лошадей, вздымающая и опадающая игрой могучих мышц. Неужели нам до сих пор не очевидно, что языком бога была красота? Чтобы постичь бога, человек должен постичь красоту.
Она увидела Лондон будущего. Не ту картину, что была популярна: головокружительный водоворот техники, движущиеся тротуары и летающие омнибусы, кричащие граммофоны и стандартизованные «дома» – город, где электричество король, а человек – бездушный раб. Но город мира, спокойных пространств, праздных мужчин
