на богатырском коне всадник обычно под стать. Фарамунд и сам чувствовал, что он сильнее, умелее любого из его шайки. Даже чудилось, что был не конюхом или стрелком из лука, а именно вот таким вожаком разбойничьего отряда.
К нему никто не подошел принять коня, он соскочил на землю, шлепком по крупу отпустил пастись. У костра на него смотрели хмуро и настороженно.
– Вижу, – сказал он резко. – Все вижу! Да, я не делю захваченное, я присваиваю все золото себе. Разве я когда-то обещал все делить и раздавать? Кто такое слышал от меня?.. Кто?..
Вехульд, хмурый и бесстрашный разбойник, выкрикнул зло:
– Так делается везде!
Фарамунд зло расхохотался:
– Где?.. И почему я должен поступать так, как делается? Я позвал вас с собой, обещая добычу. Вы получили ее гораздо больше, чем имели в ваших мечтах! Но теперь ваши аппетиты разгорелись!.. Не-е-е-т, если кому не нравится, убирайтесь к черту. Мне не нужен сброд, который поступает по-своему.
Вехульд, глядя ему в глаза, опустил ладонь на рукоять меча. Еще пятеро или шестеро его сторонников взялись за топоры. Вехульд на всякий случай бросил быстрый взгляд по сторонам: Громыхало уже исчез, как и трое-четверо особо верных людей Фарамунда – где-то на постах, а остальные колеблются, вмешиваться не будут.
– А нам не нужен такой вождь, – сказал он громко, – который утаивает нашу общую добычу! Мы не против, чтобы твоя доля была хоть втрое больше нашей! Но всяк имеет долю. И всякий должен получать ее сразу.
Фарамунд вскинул ладонь, заговорил громко, чтобы слышали все:
– Вы берете все, когда захватываем обоз, село или перехватываем другой отряд. Но золото уходит в казну, которой распоряжаюсь только я. Сейчас я говорю, что время тратить еще не пришло. Кто-то считает иначе? Что ж, переубедите меня…
Он отступил на пару шагов. Его руки поднялись к плечам, откуда торчали рукояти двух мечей. Только у него мечи настолько длинные, что начал носить за плечами, удивляя всех, у кого мечи немногим длиннее поясных ножей. Все в отряде знали, с каким нечеловеческим искусством их вожак владеет этими мечами, но сейчас Вехульд только сказал громко:
– Если ты не отдашь нам нашу долю, тебя не спасут даже пять мечей. На этот раз ты что-то не рассчитал…
В голосе Фарамунда прозвучали первые нотки бешенства:
– Что ж, тварь!.. Давай! Если добежишь до меня живым, я даже не подниму на тебя меча – руби!
В мертвой тишине Вехульд медленно повел головой по сторонам. Глаза были непонимающими. С ним шестеро отважных сорвиголов, остальные отхлынули, словно морские волны при отливе. Они стоят посреди поляны, семеро с оружием в руках против одного-единственного человека… так в чем же дело?
Вдруг в тишине ясно послышался скрип сгибаемого дерева. Со всех деревьев, окружающих поляну, в их сторону смотрели нацеленные стрелы. Люди сидели молча, не шевелились, почти неотличимые от листвы. Этих стрелков,
