пить нужно. Зачем же ты притащился, полубольной, лежал бы дома, звякнул, я б к тебе зашла, поухаживала.
– От тебя дождешься ухаживаний, – хмыкнул Андрей. – Не бойся, не заражу, я уже почти здоров. Потопали лучше, а то холодрыга, я тебя час дожидаюсь.
Дома Алька сразу же вскипятила чайник, налила две чашки, поставила их на поднос вместе с печеньем, булкой, куском колбасы и отнесла все это в комнату. Андрей уселся к самой батарее, вытянув замерзшие ноги. Лицо его было красным, как у Деда Мороза, будто на улице стоял не март, а декабрь. Он мгновенно выпил чай, налил себе еще, осушил вторую чашку и удовлетворенно произнес:
– Теперь порядок, согрелся. Ну рассказывай, как жизнь, что новенького. Дирижер новый приходил?
– Приходил.
– И как?
– Нормально.
– Что-то немногословно.
– Андрюш, я устала, меня с самого утра сегодня дома не было. А Горгадзе мы только первый раз видели. Дирижер как дирижер, в отличие от Крета, матом не кроет, и то славно.
– А тот парень, который его… – Андрей сделал выразительный жест. – С ним что? Сидит?
– Сидит.
– Не повезло ему.
– Не повезло. Давай мы что-нибудь другое обсудим.
– Давай. Например, я снова могу спросить, где ты сегодня была.
– Можешь.
– И ты, конечно, мне не ответишь.
– Ты весьма догадлив.
Андрей засмеялся:
– Алька, ты никогда не изменишься. В тебе нет ни грамма великодушия. Ну скажи, зачем я сюда пришел?
– Не знаю. Наверное, чаю попить.
– Дура!
Андрей уронил руки на колени, опустил голову. В другой раз Алька, наверное, пожалела бы его – в самом деле, бегает за ней парень, совсем разум потерял. И хороший ведь, не кобель, как Копчевский или Чегодаев. Но сейчас Альку почему-то охватила злость. «Меня небось никто не жалеет», – с ожесточением подумала она, демонстративно составила пустые чашки на поднос и отправилась на кухню. Когда она вернулась, Андрей уже был прежний, веселый, добродушный и спокойный.
– Обиделась? – Он попытался заглянуть Альке в глаза.
– За дуру? Ничуть.
– Ну и молодец. Ты же знаешь, мне ничего не нужно.
– Я знаю, Андрюш.
– Просто мне нравится сюда приходить. Тебе ведь не жалко?
– Не жалко. Приходи на здоровье.
Алька вдруг почувствовала, что неимоверно устала. От всего: от враждебной вечерней тишины за стеной, от постоянного напряжения во время игры, от косых, неодобрительных Иркиных взглядов, от необходимости радостно улыбаться Ваське Чегодаеву, Алику, Славке и даже Ленке, когда совсем не хочется. А чего хочется? Разреветься на Андрюшкиной надежной груди, собрать шмотки, уехать с ним в его однокомнатную квартиру, стать если не любящей, то хотя бы любимой, носимой на руках женщиной? Нет, это минутная слабость, она потом себе не простит, всю жизнь будет жалеть, что у
