я. – Вид у тебя ничего, бодрый.
– Вполне, – согласилась она, потрепав щена по голове. – Иногда я забываю, как это здорово – проехаться на мотоцикле.
– Девушки вообще это любят, – заметил я. – Мотор трещит, все такое.
Голубые глаза Мёрфи возмущенно вспыхнули.
– Свинья. Тебе ведь доставляет удовольствие видеть во всех женщинах только демографические единицы, да?
– Я не виноват, Мёрф, что женщинам нравятся мотоциклы. В сущности, это ведь большие вибраторы. С колесами.
Она попыталась было сохранять сердитый вид, но против воли хихикнула и тут же расцвела в широкой улыбке.
– Ну ты и извращенец, Дрезден! – Она пригляделась ко мне и нахмурилась. – Что-то не так?
– Так, заработал вчера немного колотушек, – кивнул я.
– Я ведь видела тебя поколоченным раньше. Что-то еще.
Мёрф знает меня слишком давно.
– Личные дела, – вздохнул я. – Пока не могу рассказать.
Она кивнула и промолчала.
Пауза затянулась, и я нарушил ее первым:
– Я тут узнал, что у меня, возможно, есть семья.
– О… – Она нахмурилась, но по-дружески, заботливо, а не как недовольный коп. – Ну, не буду давить. Если сам захочешь поговорить об этом…
– Не сейчас, – сказал я. – Не сегодня утром. У тебя есть еще время перехватить завтрак со мной?
Она покосилась на часы, потом на зрачок камеры видеонаблюдения, потом – предостерегающе – на меня:
– Это о том деле, что мы с тобой обсуждали?
Ясно… У стен есть уши. Она права, говорить лучше иносказательно.
– Угу. Надо бы нам встретиться еще с одним специалистом по решению проблем, чтобы обсудить ситуацию.
Она кивнула:
– Получил информацию?
– Вроде того, – кивнул в ответ я.
– Что ж. Ты ведь знаешь, как я жду не дождусь семейного пикника, но пару минут выкрою. Где ты хотел поесть?
– «МДО».
Мёрфи вздохнула:
– Моя талия ненавидит тебя, Дрезден. И задница.
– Подожди, пока она не усядется в мою шикарную тачку.
Мы забрались в машину, и я сунул щена в коробку на месте заднего сиденья, в которую предварительно напихал валявшихся на полу салона тряпок. Он принялся сражаться с носком. Мне показалось, что носок побеждает. Мёрфи наблюдала за этим со счастливой улыбкой.
По причине субботнего утра я ожидал, что «Международный дом оладий» будет набит под завязку. Я ошибался. На деле около четверти зала выгородили ширмой-гармошкой, зарезервировав места для кого-то, и все равно часть оставшихся столиков пустовала. Привычное радио тоже молчало. Завтракавшие посетители поглощали пищу почти в полном молчании, так что едва ли не единственным звуком было позвякивание столовых приборов о тарелки.
Мёрфи оглянулась на меня, потом, хмурясь, осмотрела зал. Руки она
