посмотрела в огонь.
– Я достаточно умна, чтоб понимать, как мне повезло с Джеймсом, и не разрушать свою жизнь из-за пустых подозрений. И достаточно глупа, чтоб безоговорочно верить своему мужчине, игнорируя знаки внимания, которые неизбежно оказывают ему другие женщины, – я посмотрела на неё и продолжила: – Видишь ли, у меня нет денег, богатых родственников, титула и положения в обществе. У меня нет ничего, что я могла бы предложить ему, кроме меня самой. И если он со мной, значит, я ему нужна. В противном случае, он бы не стал тратить на меня своё драгоценное время. Если он утратит ко мне интерес, то сообщит мне об этом, а до этой минуты у меня нет причин сомневаться в его искренности. Это всё, что я хотела тебе сказать.
Она какое-то время смотрела на меня, словно, ища слова для ответа, но думаю, что моя улыбка была слишком безмятежной, чтоб у неё появилась надежда внушить мне какие-то сомнения в его верности. Мне было всё равно, что она подумает, что я влюблена в него, как кошка, или, что при своей бедности готова терпеть любые его выходки, лишь бы обеспечить себе место под солнцем. Я просто хотела, чтоб она поняла, что она не может создать ситуацию, при которой я откажусь от него. И это действительно было правдой. И она это поняла.
Снова улыбнувшись, она поднялась и, не сказав ни слова, вышла, а я вернулась к своей книге.
За обедом Том опять отчаянно скучал, а Диана сидела рядом с видом примерной девочки и изредка бросала на него томные взоры. Джеймса, похоже, это забавляло, потому что он то и дело поглядывал на них с едва заметной усмешкой. Тётя Роззи тоже уловила ситуацию и всячески выражала Диане свою симпатию, то предлагая ей что-то из блюд с дальнего конца стола, то восхищаясь ароматом её духов и изысканным ожерельем. Диана мило улыбалась и рассказывала о том, как для неё создавали эти духи, и в каком арабском эмирате было изготовлено из золота и опалов её ожерелье.
Дэбби слушала с интересом, явно надеясь почерпнуть в этом что-то полезное для себя. Том продолжал поглядывать в окно, где сгустились поздние сумерки, и шёл дождь. Сэр Артур прислушивался к разговорам за столом с мудрой улыбкой патриарха и только на младшего сына иногда бросал явно озабоченные взгляды.
Кофе, как всегда, подали в большую гостиную, где был жарко растоплен камин, и возле него на ковре нежились расслабленные борзые. Вечер прошёл приятно. Я сидела на диване рядом с Джеймсом, пила кофе и поглядывала на собак. Мне не хотелось принимать участия в разговоре, поэтому я только улыбалась и изредка отвечала на вопросы, которые мне задавали, но так кратко, что вскоре меня оставили в покое.
На улице совсем стемнело, и по стеклам окна потекли широкие потоки воды. Шквал ветра ударил в раму, и где-то сверкнула молния.
– Гроза… – заметил Том, но его родные, увлечённые разговором, не обратили на это внимания. Он встал с места и, поставив пустую чашку на столик, подошёл к окну. Диана тут же направилась следом и встала с другой стороны, тоже глядя на разыгравшуюся за окном стихию. Я с удовлетворением отметила про себя, что она переключила своё внимание на Тома, и почувствовала облегчение.
Мы
