и сам отвязался?
– Возможно, я плохо его привязал.
– Поручик, может вам в лазарет на недельку лечь, отдохнули бы.
– Нет, спасибо, сам справлюсь.
– Ну, смотрите. Ладно, давайте к Михееву.
Мысль о том, что придётся садиться на лошадь, привела меня в тихую панику.
– Э-э, да что-то мне нехорошо.
– Ну вот, а говорите, справитесь.
Я в замешательстве продолжал топтаться на месте.
– Михеев! Помоги господину поручику, а то он совсем не в себе.
Мощным рывком меня втащили наверх. Оседлав конский круп, и судорожно вцепившись в заднюю часть седла, я обречённо вздохнул, когда бодрой рысью мы тронулись по дороге через лес. Вскоре, наш небольшой отряд свернул на едва заметную тропку, уходящую по ущелью вглубь невысоких гор.
Тело так и норовило завалиться вбок, и мне приходилось прикладывать определённые усилия, чтобы не свалиться. Наконец, тропа пошла вверх, и, взобравшись на холм, мы остановились.
Внизу расстилалась небольшая равнина – в густых кустах и в тени раскидистых деревьев, узкой лентой блестела на солнце маленькая речка, среди зелёной листвы проглядывали чёрные срубы бань, покосившиеся плетни огородов, сложенные из брёвен стены домов.
– Михеев! Отвезёшь поручика в лазарет.
Спустившись по дороге, мы направились к большой избе в зарослях боярышника. Я осторожно слез с лошади, едва не упав с непривычки.
Навстречу шёл человек в полосатой рубашке и широких брюках, заправленных в сапоги. На солнце блеснули круглые стёкла очков.
– Что с вами приключилось, батенька? Как вас, простите, величать по имени-отчеству?
– Андрей Георгиевич Рвинский.
– Так что, Андрей Георгиевич, вас беспокоит, на что жалуетесь?
– Э-э, да как вам сказать, доктор. Себя не помню, – объяснил я, озираясь по сторонам.
– Совсем не помните?
– Совсем, доктор.
– А у вас контузии раньше не было, Андрей Георгиевич? – подозрительно взглянул он.
– Не помню.
– Да, интересный случай. Это, иногда, бывает. Так что не расстраивайтесь, дорогой, всё вспомните.
– Надеюсь, доктор.
– Да что вы заладили доктор, доктор. Просто, Алексей Гирович, – махнул он рукой.
– Хорошо, Алексей Гирович.
– Ладно, проходите в дом. Чаю сейчас выпьем, посидим.
Внутри оказалось на удивление тихо. Я рассеянно смотрел перед собой, пытаясь сосредоточиться в хаосе мыслей, мелькающих в голове. Подошедший доктор тронул меня за плечо.
– Андрей Георгиевич, да не напрягайтесь понапрасну, потом потихоньку вспомните, амнезия, она штука коварная и толком не изученная, – он зевнул, деликатно прикрыв рот рукой. – Вы бы присели. Что уж вы так переживаете? Давайте чай пить, – Алексей Гирович налил кипятка из самовара.
Громкий стук в дверь
