особенность, какой-то генетический сбой, в общем. И волосы тоже – пигментация… нарушена.
«Маня-панк» машинально пригладила свои стриженные в довольно короткую стрижку волосы, в данный момент, после сна, торчавшие во все стороны. У нее были светлые, пепельно-русые волосы, с тремя прядями неожиданно рыжеватого, почти черного и каштанового цветов и небольшая, слегка разноцветная челочка над ровным, нежным лбом.
– А толстая такая – почему? Тоже – «генетический сбой»?
«Мужик» хамил. Раздухарился… не к добру. Маня грозно пошевелилась на стуле. Коварный стул под ней предательски заскрипел, издав какой-то неприличный длинный звук.
– Вот. Сейчас стул сломаешь, – эхом стулу подтвердил «мужик». – Не выдержит тебя, Мань, эта рухлядь.
Маня вздернула брови.
– Вы решили мне хамить? Это не в Ваших интересах, Леша.
– Вес-то какой? – наглел «мужик», серые глаза смеялись. – Центнер, небось? А, Мань?
Маня сжала губы, но тут же сменила тактику – решила «не вестись», и заговорила с «пациентом» как с идиотом «тяжелобольным», которого нельзя волновать.
– Я вешу 90 кг. Рост 167 см, – терпеливо доложила Маня.
«Мужик» не успокоился. Весело и напористо, с манерой, вынуждающей собеседника отвечать, он продолжил свои нахальные расспросы.
… Так полегчало ему, что ли?… Или притворяется… хитрит?!..
– А лет тебе сколько, Мань? Тридцать или около того? Да?
– Да. Вы угадали, Леша, – спокойно подтвердила Маня. – Мне 30 лет.
– И ни мужа, ни детей. Я правильно вчера понял? А, Мань?
– Да.
– Что с тобой, Мань? Ты чего так в лице-то изменилась, а?!
Маня молчала.
– Успокойся, сказал! Извини. Извини, Мань. По больному, видать, задел.
«Мужик» чуть прищурился, сочувственно и весело глядя Мане в лицо.
– Ладно, Мань. Не переживай. И не вешай нос. Дело наживное. Ты б только сбросила малость – постаралась, Мань. – Серые глаза опять смеялись. – Для дела. Глядишь, и… полюбил бы кто. Кавалера-то тоже нет, по всему? Да, Мань?
Маня сцепила зубы и не прерывала «больного» хама. Положительные эмоции – большой плюс в деле лечения, напомнила она себе стоически.
Пусть себе разливается и… хохмит – в свое удовольствие.
… Да ради Бога!.. «На больных» – не обижаются, – пожала она про себя плечами, вернувшись к прежней устойчивой мысли.
– На больных и «увечных» – не обижаются, – мигнул он ей вдруг, непостижимым образом вновь практически дословно озвучив ее мысли.
Застигнутая врасплох Маня несколько дико на него посмотрела. Тот насмешливо и забавно сложил губы.
– … Уж больно тебя много, Мань. На любителя. Толстеньким трудно замуж выйти, – пустился он философствовать своим хрипловатым низким голосом. – Желающих мало – я ж понимаю, Мань. Стройных навалом – выбирай не хочу. Ты б, Мань, об этом подумала. И за собой последила. Фитнес там, то, се… И ешь поменьше, – в упор, наглым взглядом, рассматривая
