и в самые потаенные глубины человеческой души.
Одевался Руднев с исключительным вкусом, отдавая предпочтение элегантному классическому стилю. При этом была у Дмитрия Николаевича одна таинственная странность: на правой руке он всегда носил перчатку и не снимал её на людях ни при каких обстоятельствах. Особам впечатлительным эта его привычка казалась крайне загадочной и волнующей, хотя на самом деле объяснялась она тем, что под перчаткой Руднев прятал уродовавшие его руку шрамы, о происхождении которых распространяться не любил.
В общем, Дмитрий Николаевич являл собой в женских глазах если и не идеал, то уж верно предмет более чем интересный и заслуживающий особо пристального внимания.
Сам же Руднев в женщинах искал вдохновения. Определив для себя очередную музу, он отдавался чувствам целиком и без остатка, искренне боготворя предмет своего обожания и увлекая свою избранницу в пучину безудержной страсти. Роман обычно длился не долее нескольких месяцев, поскольку ни один нормальный человек не смог бы дольше выдержать такой накал страстей. Влюбленность сгорала дотла, и её пепел болезненно саднил души обоим.
Музы по обыкновению сперва погружались в тоску и кидались в истерические упрёки, а после разрыва отношений долго ещё писали Дмитрию Николаевичу нервные письма, залитые слезами, то злыми, то страдальческими.
Дмитрий же Николаевич переживаний или даже просто печали не проявлял, но делался отстранённым, нелюдимым и, казалось, полностью отрешенным от жизни. Всякие эмоции и чувства в нём будто бы замирали, и вывести его из этого душевного паралича не представлялось никакой возможности, пока переживания его не унимались. Растормошить его могли разве что какая-нибудь творческая идея, новая муза или интересное дело, относящееся к другой стороне жизни Дмитрия Николаевича, ни в коей мере не связанной с живописью.
Эту другую сторону Руднев не афишировал, и знал о ней лишь очень небольшой круг людей.
Дмитрий Николаевич, модный салонный художник, с отличием закончил юридический факультет Московского университета и после этого вот уж более пяти лет частным порядком сотрудничал с московским уголовным сыскным управлением, принимая участия в расследовании самых запутанных и жестоких преступлений. Привлёк его к этому Анатолий Витальевич Терентьев, сыскной надзиратель московской сыскной полиции, которого судьба дважды сводила с ещё совсем юным Рудневым при обстоятельствах страшных и даже роковых, в ходе прояснения которых Терентьев и разглядел в Дмитрии Николаевиче удивительный талант к криминальным расследованиям.
Анатолий Витальевич неоднократно предлагал Рудневу поступить на официальную службу, но Дмитрий Николаевич отказывался, ссылаясь на причины из области высокой нравственности, по которым они с Терентьевым неоднократно пылко спорили, да так ни к чему и не пришли.
Убедившись в тщетности своих уговоров, Терентьев
