ответил Терентьев. – Вопросы к тебе, Тюрин, есть. А ну, давай в дом пройдём.
– Нет у меня времени с тобой болтать, ваше благородь, и в доме моем тебе делать нечего.
– Будешь дурить, Тюрин, в кутузку отправлю! – рявкнул Терентьев. – Так в дом войдем или при соседях объясняться будем?
Федот посторонился, пропуская посетителей в свою хибару.
– Чё надо? – повторил он ещё мрачнее.
– Кого ты у Хавронии Макаровны в доме видел, когда она преставилась? – резко спросил Терентьев.
У Тюрина забегали глаза.
– Никого, – ответил он сквозь зубы. – Внучку ейную только, болезную.
– Врёшь, Тюрин! – Анатолий Витальевич стукнул по столу кулаком. – Правду говори!
– Вот те крест, ваше благородь! – Федот пьяно и размашисто перекрестился.
– Врёшь! Знаю, что врёшь!
Федот набычился и сжал кулаки.
– А раз ты, ваше благородь, всё знаешь, чего спрашиваешь?
– От тебя услышать хочу. Что там произошло?
– Я всё околоточному рассказал. Нечего мне больше добавить.
– Кого вы так боитесь, Тюрин? – спросил молчавший до этого момента Руднев.
– Никого я не боюсь! И вас не боюсь! Вон пошли! – взревел дубильщик и попытался ухватить Дмитрия Николаевича за грудки.
Тот проворно отступил. Из-за его спины метнулся Белецкий, резким движением ткнул Федота кулаком под дых, а когда тот, охнув, согнулся пополам, с неожиданной для своей худощавой фигуры силой заломил ему руки и швырнул на скамью.
– Дёрнешься еще раз, руки переломаю, – с ледяным спокойствием предупредил Белецкий. – Я не из полиции, так что мне можно. Отвечай на вопросы, Тюрин!
Федот попытался вырваться.
– Я сказал, не дергайся, – хватка Белецкого стала жёстче.
– Отпусти, ваше благородь! – взвыл дубильщик. – Всё расскажу, как на духу!
Белецкий ослабил хватку, но рук не отпустил.
Руднев достал блокнот с недорисованным портретом убийцы и показал Тюрину.
– Вы этого человека там видели?
– Это не человек! – Федот замотал нечёсаной башкой. – Упырь!
– Ты мне тут сказки не рассказывай, – прикрикнул на Тюрина сыщик. – Какой такой упырь!
– А самый, что ни наесть, настоящий! Он бабку загрыз! Я сам видел!
– Что вы видели, Тюрин? – спросил Дмитрий Николаевич.
– Он над нею так прямо и стоял, а потом на убогую пошёл. Руку с когтями выставил!.. Тьфу ты, нечисть!.. Барин, отпусти, я же перекреститься не могу!
– Потом крестится будешь, – холодно возразил Белецкий. – Дальше что было?
– Так я как увидел, Богородице молиться начал, он окаянный от святых слов и замер весь.
– Как он выглядел? – спросил Руднев.
– Так, как на вашей картинке, так и выглядел. Только глаза мёртвые.
– Что
