душ; Пифагору приписывалось сочинение «О душе» (D. L. VIII 7) и рассказы о его четырёх переселениях (VIII 4 со ссылкой на Гераклида Понтийского – fr. 89 Wehrli). Геродот говорит, что пифагорейцы выдавали за своё египетское учение о безсмертии души (Hdt. II 81, 123). Вера в безсмертную душу сочеталась у пифагорейцев с учением о том, что душа погребена в теле как в гробнице, причём безрассудная часть души легко поддаётся переубеждению и бросается из одной крайности в другую (Plat. Gorg. 493а). Согласно Филолаю (которому также приписывалось сочинение «О душе» (Stob. 120, 2), душа и ощущения помещались в сердце (Theol. arithm. 25,17 De Falco), причём природа числа, ладно сочетая душу с ощущением, делала всё познаваемым (Stob. I 2, 3), а сама душа при этом оказывалась неким ладом.
Вместе с этим набором понятий у ионийцев разрабатывается учение о душе, соотносимой с одним из начал (воздухом или огнём): у противника пифагорейцев Гераклита речь идёт об выпаряющейся из воды и в то же время тождественной жизни душе-воздухе, пределов которой не сыскать, и о наилучшей и мудрейшей душе – сухой (под действием теплоты и сухости, т. е. в конечном счёте огня) (см. fr. 40, 66—68, 70 Marcovich). У Диогена Аполлонийского также шла речь о душе-воздухе. Гиппон утверждал, что душа – вода. Как говорит Аристотель, «все начала, кроме земли, нашли себе сторонника» (De an. I, 2).
Учение Платона о душе складывалось в противлении к мудровому (софистическому) пониманию души как только средоточия ощущений (Протагор по D. L. IX 51; очевидно, сходное представление было и у Демокрита, написавшего сочинение «О душе» и отождествлявшего ум с душой, а душу, состоящую из гладких и круглых неделимок (атомов), – с ощущениями – D. L. IX 44—46); с другой стороны, именно установка мудров (софистов) на «воспитание людей» вместе с их учением о можности научить добродетели, понимаемой как накая «доброкачественность» души и ума, делает душу основным деятелем воспитания. При этом Платон подчёркивает (Resp. 41 le), что не только духовное, но и телесное воспитание направлено не столько на тело, сколько на душу. Трудно сказать, каким было учение о душе Сократа, т. к. уже в ранней «Апологии Сократа» Платон делает Сократа пифагорейцем, твёрдо верящим в безсмертие души, а также в то, что боги пекутся о человеческой душе и подают ей знаки, запрещающие вершить дурные с норовственной точки зрения поступки: в том, что божественный голос (демоний) не удерживал его от честной защиты, приведшей к смертной казни, но не запятнавшей его души, Сократ видит надёжу её благой посмертной участи.
Этот же вопрос развит Платоном в разговоре «Федон», где, с одной стороны, проведены пифагорейские учения о теле как гробнице души (σῶμα = σῆμα), о переселении душ и обновления мiра; с другой, опровергнуто пифагорейское учение о душе-ладе и даны четыре доказательства безсмертия души. Согласно одному из них, душа есть самый нарок (принцип) жизни, почему она не может быть подвержена смерти; другим является учение о знании как припоминании того, что душа видела в мiре истинного бытия до вселения в здешнее
