У нас пол страны таких авариек.
– И в них ещё и люди живут.
– Да у нас на вторчике стоят и то хуже!
– Хорош трепаться, Жека! А то как бабки в передаче у Малахова. – пробурчал Антон, закатив глаза.
Андрей взял свои две тысячи за месяц, оставил ключи и ушёл, гремя ведрами.
Антон, не распаковывая вещей, достал ноутбук и принялся переносить наброски из тетрадки. Я прошёлся по дому, проверил печь, замки, окна. Антоха уже настрочил добрых две страницы. Я встал за его спиной и, украдкой, прочитал немного.
«В ведениях нет ни прошлого, ни будущего. Ни добра, ни зла, ни страха. В них лишь точка, куда ты сам должен привести себя любыми путями. А в этой точке ты уже найдешь. Прошлое. Будущее. Зло. Страх.»
Книга, внутри книги, должна была повествовать о темнокожем шамане, который получил во сне предзнаменование, и чтобы оно исполнилось, должен был идти на войну, на стороне тех, кто поработил его семью и народ.
Пока шаман и южане воюют, герой из первой книги, что пишет о злоключениях темнокожего парня, начинает ехать крышей. Галлюцинировать, слышать голоса, общаться с лесными духами. В деревне начинают странным образом гибнуть люди и прочие вытекающие мистического триллера.
Все книги Антона о сумасшедших, психушках, маньяках, тайных обществах и культах. Все они мрачные, пугающие и иногда даже омерзительные. Я больше люблю научную фантастику или военную тематику. Маньяки и психопаты меня не привлекают ни в книгах, ни на экранах, ни тем более в жизни. Но ужастики всегда будут в моде. Пока авангардистов сменяет модернисты, а модернистов – постмодернисты и метамодернисты, ужасы цветут, пахнут, продаются и радуют народ от мала до велика.
Антон замер и оглядел стол. Привычных атрибутов в виде стакана виски и полной пепельницы не было. Он молча встал и направился к выходу. Я не стал мешать его думам и просто пошёл за ним. Мы вышли на дорогу, спустились до дома Андрея. Наш новый знакомый как раз возвращался с полным ведром воды.
– Че каво? – спросил он на местный лад.
– А магазин тут есть? Бухла купить.
– Какой магазин? До ближайшего десять километров. И то там одна просрочка. Это тебе в десятку. К бабе Гале. Она сэм гонит. Берёт недорого. Только она глуховата. Кричи ей погромче.
Туман здесь не рассеивался, и чем ближе мы поднимались к сопкам, тем гуще он становился.
Забор у бабки был крепкий и выкрашенный небесно-голубой краской. Во дворе было чисто и пусто. Ни сорняков, ни грядок, ни теплиц. К забору жалась пустая конура. Дорожка к крыльцу была протоптана и на ней уже стоял один местный. Приплюснутый нос, маленькие крысиные глазёнки, волосы-пакля. Рожа опухшая, красная, само тело бледное и постозное, в красных полосах от расчёсывания. Он имел много схожих черт с женщиной, что мы встретили на дороге и я решил, что они родственники. Он стучал прутом старухе в окно, когда завидел нас.
– Здарова. – сказал он, равнодушно оглядев нас и продолжил своё занятие.
– Антон. –
