гриппозный больной в лихорадке, я катался по узкой жёсткой кровати. Я прекрасно осознавал грань между сном и реальностью. Вот я лежу в полумраке, пытаюсь найти сухой бок и удобную сторону подушки. И тут же я проваливаюсь в бездну сновидений. Мне снятся разные вещи. Пустыни и леса. Запыленная форма. Я могу быть в прошлом, будущем, невиданном волшебном мире, после просмотра какого-нибудь кино. Но я всегда Евгений. На мне одни те же армейские ботинки, и я преодолеваю преграды в виде людей, зверей и прочих опасностей. В этот раз, на мне не было формы. Я не воевал, не ехал на машине, не стрелял, не спасал свою жизнь, не выполнял приказов, и не боролся с неприятелем. Не убегал и не атаковал. На мне были мои спортивные штаны, в которых я лёг спать. Босые ноги с налипшей местной грязью. Я подымался по ледяной скользкой лестнице, которая крошилась под моими ногами. У меня ломило спину, поэтому во сне, мне казалось, что на моём горбе восседало какое-то существо, которое клонило меня вниз и душило. С каменного серого потолка помещения, где я находился, свисали чёрные силуэты. То-ли люди, то-ли коконы. Все они были тенями в густой дымке и я не мог разглядеть их. Я просто знал, что они там есть. И вонь. Отвратительный, тошнотворный запах плесени, трёхдневного мусорного ведра и свежего сырого мяса, каким пахнет при забое свиньи или коровы. Я не мог больше держаться под тяжестью и полз по раздолбанным каменным ступеням. Я не видел лиц и не слышал голосов, но холодный липкий ужас обвивал меня. Проникал в рот, нос и уши. Не страх, но его ожидание. От которого стынет в жилах кровь, а сердце пропускает удары.
Снова я вынырнул из сна, как из бани в холодный снег. Ставни гремели и бились на ветру. Печка потухла, Антона не было, ни за столом, ни на своей койке. Я попытался подняться, но сон не отпускал. Будто то существо всё ещё сидело на моей спине, обхватив руками и ногами, не давай пошевелиться. Я снова очутился среди темноты. Среди необоснованного животного страха. А существо за спиной, стало сдавливать свои склизкие конечности на моей шее и животе. Я начал задыхаться. Я больше не мог открыть глаза и пошевелиться. Хоть я понимал, что это лишь сон, паника подступала, сквозь сжатые зубы. Взяв себя в руки, я полностью расслабил тело и позволил вдавить себя в кровать неведомой мне тяжести. Судорога свела мне ноги, руки, шею, а затем ослабла и оставила.
Вся моя постель сбилась в ком, чего никогда не было. Я всю свою жизнь засыпал и просыпался в одном положении. Я не сминал простыни, не бросал подушки на пол, не падал с кровати и не видел подобных кошмаров.
Печка была ледяной, как и всё в доме. Через распахнутые ставни и двери гулял ночной сквозняк. Антон ушёл, оставив двери не запертыми. Куртка и кроссовки его были месте. На полу валялись вырванные тетрадные листы и полупустая бутылка. Я хотел было набрать его номер, но вспомнил, что связи здесь нет.
Завернувшись в ветровку, я вышел на двор. Следов не было. Лишь вязкая масса под ногами, которую тяжело было назвать землёй. Я не знал, что делать, кроме как идти к Андрею. В его окнах горел свет, не смотря на позднее время. Я просунул руку за покосившийся, изъеденный плесенью забор и отворил защелку.
Шпингалет,
