ты поцелуешь кого-то, кто тоже его не любит, будет ли это акт садизма? Или мазохизма? Садомазохизм? Не? Ах да. Ёжик плакал и кололся, но продолжал жрать кактус. Только сейчас я поняла всю глубину этой философской мысли.
Сергей попытался подавить смех, но у него это так плохо получилось, что даже я не удержалась и тоже прыснула в кулак. Этот отвлекающий момент немного разрядил ситуацию.
Действие на помосте продолжалось. И, насколько я поняла по ярким полоскам на ягодицах и спине, оно приближалось к концу.
Теперь в ход пошли совсем чудовищные, на мой взгляд, орудия. Крик сменился визгом.
Господи, я отказываюсь понимать происходящее! Что в этом приятного? Что? Что ломается в мозгу, раз на такие вещи идут добровольно? На секунду зажмурилась, пытаясь успокоить колотившееся сердце.
Удары становились более равномерными, с одинаковым шагом, чувствовался определённый ритм. Краснота сменилась багровыми рубцами. Они взбухали практически мгновенно на белоснежной коже. Татьяна не била дважды в одно место, нет. Каждый последующий удар был либо выше, либо ниже.
* * *
Я сначала не поняла, что не так. Крики стихли, тишина нарушалась лишь звуками ударов. Подойдя ближе, почти вплотную, я услышала низкий гортанный стон, от которого мурашки побежали по коже.
Девушка повернула голову ко мне. Её лицо было расслабленным и безмятежным, расфокусированный взгляд с расширенными зрачками, дёргающееся верхнее веко и полуоткрытый рот.
Во мне боролись разные чувства: я ужасалась тому, насколько это красиво, эстетично и неправильно, мерзко. И несмотря на всё это, продолжала снимать кадр за кадром.
– Я же говорил. Она мастер, – мужчина следовал за мной по пятам, не давая расслабиться ни на секунду. Почему его присутствие так напрягает?
– Угу…
Я смотрела на восхищённое лицо Сергея. Нет, определенно не понимаю их. Это какие-то инопланетяне.
Татьяна что-то продолжала рассказывать, показывая определённые движения, пока девушку отвязывали. На её место вышла другая, и к Татьяне стали подходить люди, с просьбами показать, посоветовать. Теория закончилась, теперь наступила очередь практики.
Отвлёкшись, я не сразу сообразила, где же та «нижняя». Пройдясь вскользь по лицам, с трудом нашла её. Замотанная в одеяло держит дрожащими руками стакан с водой, а её хозяйка ласково обнимает и ведёт к выходу. Она смотрела на неё с такой любовью и нежностью, что я даже не поверила. Сама же привязала, а сейчас пылинки сдувает. Это явно не вязалось со всем, что я знала. Как же все эти рассказы про привязал, избил и бросил? Нет, она сейчас за неё любому, как говорится, пасть порвёт и моргала выколет.
Я ещё немного пофотографировала и устало выдохнула. Теперь все разбрелись по маленьким компаниям. Метаться и искать что-то интересное не хотелось. Взглянув мельком на часы, с удивлением отметила, что почти десять часов.
– Пойдём чаю попьём, – Сергей качнул головой в сторону кабинки.
* * *
Я, видимо,
