их фактически вынуждают работать на преступные синдикаты? Тебе на все это плевать?
– Да, плевать.
В дверях столовой появляется Валерио. Даника поспешно удаляется. Конечно, зачем рисковать – еще выговор вкатают за прогул. По пути она оборачивается и смотрит на меня разочарованно и одновременно озабоченно. Гадко получилось.
Запихиваю в рот последний кусок и встаю.
– Мои поздравления, мистер Шарп, сегодня вы спите в своей комнате.
Киваю, жуя. Может, все-таки оставят в школе, если эта ночь пройдет спокойно?
– Учтите, пес завуча сторожит в коридоре. Решите прогуляться среди ночи – поднимет лай. Так что не высовывайтесь подобру-поздорову, в туалет в том числе. Понятно?
Я сглатываю.
– Да, сэр.
– Идите к себе и делайте уроки.
– Конечно. Уже иду. Спасибо, сэр.
Обычно я всегда возвращаюсь из столовой в компании, а сейчас иду в общежитие один. На деревьях набухли почки, на фоне закатного неба иногда проносятся летучие мыши, пахнет свежескошенной травой и дымом. Где-то жгут гнилые листья, оставшиеся с зимы.
Сэм склонился над столом и выводит какие-то каракули в тетради по физике, кажется. Наушники нацепил, сидит своей медвежьей спиной к двери и даже не оборачивается, когда я шлепаюсь на кровать. Обычно нам домашки задают часа на три, а на самостоятельную работу выделяют только два, так что, если не хочешь вечером оказаться в пролете, приходится усиленно зубрить. Вряд ли Сэму задали по физике нарисовать большеглазую зомби-девицу, которая откусывает голову Джеймсу Пейджу, одному подонку из двенадцатого класса. А было бы здорово, я бы такого физика зауважал.
Достаю из рюкзака учебники и принимаюсь за тригонометрию. Карандаш бессмысленно скользит по бумаге, ничего путного из урока не помню. Лучше почитаю мифологию – что-нибудь про Олимп и очередные перипетии в их сумасшедшей древнегреческой семейке. Гера дурит мозги беременной подружке мужа, Семеле, и та уговаривает Зевса явиться ей во всей красе. Тот, конечно, знает, что этим убьет девчушку, но соглашается. Показывает дурочке небо в алмазах, а потом вырезает из обуглившегося тела младенца Диониса и зашивает в собственное бедро. Неудивительно, что тот потом всю жизнь пил не просыхая. Дочитываю до момента, когда маленького Диониса переодевают в девочку (чтобы от Геры уберечь, ага), и тут раздается стук в дверь.
– Что такое? – Сэм вынимает наушник и разворачивается на стуле.
В дверь просовывается Кайл.
– Тебя к телефону, – это он мне.
Наверное, пока не появились мобильники, студентам приходилось вечно откладывать четвертаки, чтобы звонить домой с телефона-автомата. Такие агрегаты висят в общежитиях на каждом этаже, их не снимают, несмотря на эпизодические ночные звонки разных психопатов. Иногда это старье оказывается полезным. В основном звонят родители, когда чадо на эсэмэски не отвечает, потому что мобильный разрядился. Или вот моя мама из тюрьмы.
Знакомая
