брюшко. Сколько Ядриэль себя помнил, у Энрике всегда были одна и та же неброская стрижка и густые усы. Только теперь на висках проклюнулась проседь.
После смерти деда Ядриэля Энрике взял на себя роль главного среди брух Восточного Лос-Анджелеса. Его правой рукой была Лита – матриарх семьи и духовный лидер. Энрике уважали, его мнение ценили. Все мужчины в комнате внимательно слушали его, особенно Диего – старший брат Ядриэля, стоявший подле Энрике и живо поддакивавший каждой инструкции, что давал папа.
– Нужно найти портахе Мигеля. Если он еще не перешел в мир мертвых, то будет к нему привязан, – сказал Энрике группе, опершись о край небольшого деревянного стола. Его голос был низким и хриплым, а взгляд напряженным.
Ядриэль оглянулся по сторонам: на лице каждого присутствовавшего был написан шок разной степени.
– Люди уже ведут поиски на кладбище – сегодня у него была смена, – но нужно, чтобы кто-нибудь еще пошел в дом Клаудии и Бенни, – сказал им Энрике. Хотя Мигелю было уже под тридцать, он по-прежнему жил с родителями, чтобы помогать отцу инвалиду. Мигель был добрым и терпеливым – он всегда хорошо относился к Ядриэлю. В горле застрял комок. Ядриэль попытался сглотнуть.
– Возьмите одну из рубашек Мигеля и разбудите Хулио; нам понадобятся его собаки, – добавил Энрике, и еще один брухо побежал исполнять его приказ.
Хулио был старым склочным брухо, разводившим питбулей и учившим их выслеживать по запаху. Этот навык был полезен при поиске тел и привязей заблудших духов.
– Ищите везде! – Энрике стоял прямо, оглядывая переполненную кухню. – Кто-нибудь видел…
– Папа! – Ядриэль протиснулся вперед.
Энрике резко крутанулся в его сторону, на лице было потрясенное облегчение.
– Ядриэль! – Он схватил Ядриэля и прижал его к груди, крепко обернув руками. – ¡Ay, Dios mío![32] – Обхватив лицо Ядриэля грубыми ладонями, он поцеловал его в макушку.
Ядриэль напрягся, автоматически противясь внезапному физическому контакту.
Отец схватил его за плечи, хмуро глядя сверху вниз.
– Я боялся, что с тобой что-то случилось!
Ядриэль отступил, вырываясь из хватки отца.
– Я в порядке…
– Где это вы были, а? – потребовал ответа Диего. Его светло-карие глаза метались между Ядриэлем и Марицей.
Ядриэль колебался. Марица беспомощно пожала плечами.
Была причина, по которой они провели церемонию инициации втайне и по которой Марица так долго ковала кинжал без ведома своего отца. Практики брух основывались на древних традициях. Противиться этим традициям считалось кощунственным. После того как Ядриэль отказался в день своего кинсеса предстать перед Госпожой как бруха, взрослые не позволили ему стать брухо. Это было исключено. «Не сработает, – сказали ему. – Может, ты и называешь себя мальчиком, но Госпожа подстраиваться под тебя не будет».
Они
Боже ты мой! (
