style="font-size:15px;"> – Блин, повезло же нам иметь такую училку, – покачал головой один из парней. Он был высокого роста, с непропорциональной фигурой – длинной спиной и крепкими, чуть более короткими, чем требовала его спина, ногами.
– Я бы её точно поимел, – сказал пухленький рыжеволосый парень из одиннадцатого класса, бывший в их компании всегда на передовой.
На его высказывание все четверо жадно загоготали, дёргая плечами.
– Я хоть инглиш перестал прогуливать, – продолжил всё тот же высокий ученик.
– Да-да! – быстро покивал рыжий, сильно затягиваясь сигаретой сквозь плотно сжатые губы и с такой же силой выталкивая дым из лёгких.
– Не… Серьёзно, английский теперь – мой любимый предмет!
И снова вся компания нетерпеливо засмеялась.
– Чувствую, посадят нашу Юльку за развращение малолетних, – скинув пепел, ухмыльнулся пухленький парень.
И все как по команде опять загоготали.
Юлия вела английский язык у слабых групп старшеклассников. Май занимался в сильной (он до сих пор был одним из лучших учеников в классе). Но молодую учительницу видел каждый раз, когда заходил в кабинет, где только что закончился урок предыдущей группы. Он сразу заметил её: миниатюрную, миловидную, так сильно отличавшуюся от остальных учителей. Такой она ему показалась. Но в первый раз он лишь скользнул по ней взором, когда учительница, собрав свои записи и журнал, вышла из кабинета. Во второй раз взгляд задержался на ней чуть дольше, помимо его же воли. Но этот взгляд был неосознанным, рассеянным, блуждающим где-то далеко. И когда в третий раз школьник встретил Юлию, на мгновение она перехватила его внимание, и тут он узрел её тёплые карие глаза, полные губы, взрослую, женскую сексуальную недоступность. Это было слишком сильное впечатление для страстной юной натуры.
Учительница ушла, и целый урок Май просидел в странном чувственном облаке, испытывая телесное оцепенение, но сладкое душевное возбуждение. После урока, в надежде ещё раз увидеть Юлию, он поднялся на третий этаж, где располагалась учительская. Встал у ближайшего окна, поглядывая на открытую дверь кабинета и продолжая пребывать в этом сладком чувстве, которое укреплялось и подогревалось ожиданием. Он был абсолютно спокоен – он никому не интересен, его не заметят, можно не прятаться, не бояться встретиться взглядом. Пока вместо любви над ним властвовал интерес. Он не испытывал надежд, желаний, страхов, волнений. Интерес лишён всей палитры многообразия чувств, он скуден и прицелен. В данном случае цель была одна – увидеть. Но в этот день он её больше не встретил. И к вечеру все чувства и ощущения рассеялись. Май пока был свободен от рабства первой любви.
Света работала в небольшом кафе в центре города. Работа была тяжёлой. В первые недели она приходила домой, падала на кровать и задирала на стену отёкшие ноющие ноги. Охала и жаловалась:
