улыбнулась, подумав, а что бы делал он, окажись на её месте? Сумел бы выбить замок? Попытался бы привлечь внимание, пиная сундук изнутри? Кричал бы до хрипоты? Что бы он делал?! Она пыталась представить себе его лицо с глазами цвета летнего неба. Дочь унаследовала черты его внешности – вьющиеся каштановые волосы, прямые брови немного вразлёт, длинные ресницы, благородные черты лица и ямочку на подбородке. При мысли о Маргарет, сердце Кларисс сжималось. Главное, чтобы девочка осталась жива! Не дай бог ей причинили вред! Если так, то врагов ожидает самая лютая казнь, на которую Кларисс будет способна, как только ей удастся выбраться отсюда!
Сейчас она чувствовала, как понемногу начинает кружиться голова. Понимала, что остаётся только терпеть и ждать. Прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Не расходовать силы и воздух напрасно! Нужно отвлечься. Подумать о чём угодно, но не о том, что она заперта в этой узкой темнице…
Вот отец держит вороного жеребца под уздцы. Рональд помогает ей сесть, но у неё трясутся колени и в то же время дух захватывает от осознания, что она, двенадцатилетняя девчонка, сидит на добротном шотландском скакуне. Ловит пристальный взгляд матери, в котором чувствуется неодобрение. Меррон Маккей происходила из галлоуэйских[35] пиктов, у которых было принято передавать власть по женской линии. Принято быть сильными. Принято быть отважными. Поэтому сидя на коне, Кларисс боялась показать, что ей страшно. Боялась ударить в грязь лицом, хотя норовистый жеребец успел уже дважды сбросить незадачливую всадницу в пыль. Кларисс плакала, ругалась, но продолжала учиться, стиснув зубы и собрав волю в кулак. Вновь вставала возле левого плеча жеребца и брала повод в руки. Вставив ногу в стремя, старалась одним движением сесть в седло.
– Будь начеку! – приговаривал Ангус Маккей, не сводя с неё взгляда. – Садясь в седло, старайся не задеть круп Марба, иначе он начнёт недовольно крутиться на месте. Давай, Риз, ещё раз!
– Он меня не слушается, – Кларисс вновь готова была расплакаться от обиды и злости. – Ты мне привёл противного коня. На нём даже Рональд не ездит!
– У Рональда конь норовистее твоего Марба. На покладистых лошадях все умеют ездить…
Кларисс зажмурилась. Далёкое воспоминание в этот момент казалось таким близким и ярким! Однако, она с тревогой заметила, как дышать в сундуке становится всё труднее. Казалось, что он с каждым вдохом уменьшался в размерах и начинал давить на неё. Настоящая темница, которая может стать могилой. Кларисс хотела лишиться чувств, чтобы хоть на время не поддаваться панике, грозящей свести с ума. Сколько пройдёт вдохов перед тем, как темнота поглотит её? Сколько ударов ещё пропустит сердце? Кларисс задыхалась. Слёзы безостановочно текли по щекам. Она пыталась вобрать в себя как можно больше воздуха, но он не насыщал её, казался пустым и затхлым. В ушах стоял звон, а в груди разливалась ноющая боль, словно от удара копьём. Сырость и холод пронизывали до костей,
