рассоле спиртовой слезы.
Где-то кто-то кому-то собрался солгать –
На иконе лобзаний следы.
Кем-то точится зуб, кем-то правится нож,
Репетирует жертва оскал.
Инъецирует в душу животную дрожь
Патронажная шлюха – тоска.
А с доски мастеров расчленённой страны
Облетает к зиме позумент.
Обелиски успехов сегодня странны,
И не в моде посмертная медь.
В медный лом волокут колокольный набат,
Без наркоза отрезав язык…
…Там, где горло творца под подмёткой раба…
…Там, где в треморе пьяном мужик…
На остановке…
Ну что ж ты лаешь на меня, душа гаишника,
в погоне стелешься за каждым колесом?
В колоде божьей не бывает, слышишь, лишних карт —
цепным и комнатным на зависть – вольным псом
рождён ты, в сотом поколении бродяга,
негласный символ пустобрешущей Руси,
где бить баклуши, разводить водой бодягу —
традиционный труд. И сколько ни проси,
подставив шапку, шляпу, протянув ладошку,
получишь кукиш трёхлинейный с матюгами,
прогорклым маслом унавоженный немножко…
Такие, пёс, котята с пирогами!
Лизни поэта в руку, Джим дворовый,
нет в жизни счастья – лапы не давай!
Кусочек сахара растопит нрав суровый…
А мне пора, дружок, атаковать трамвай…
Зачем вы растлили нетленные строки?..
Зачем же вы к стенке поставили буквы?..
Ковчеги зачем превратили в остроги?..
Зачем же я к вам обращаюсь?..
А вдруг вы
ещё сохранили в аппендиксе сердца
презренье к себе, наплевавшему в слово,
к манере без мыла влезать, чтоб рассесться
владыкой на сломленных креслоголовых?..
Диагноз привычен – аппендикс гноится
латентно, не вызвав и толику зуда,
клинками улыбок осклаблены лица,
вгрызаются в воздух белейшие зубы…
…А в небе над Болдино мечет вопросы
осиновой осью пронзённая осень…
Подполковник Чурбанов преподавал на военной кафедре тактику танкового боя.
Он был дважды контужен в Афгане и частенько разговаривал сам с собою.
Заставлял нас писать «лятучку» на отслуживших своё, простреленных перфокартах,
Наши невольные «смяшочки» пресекал визгливым: «Бабуины, не каркать!»
Приходил на занятия, предварительно накатив боевые двести.
За единственную ошибку в летучке рисовал в журнале могильный крестик.
На наше возмущение, мол, всего же одна, ну поставьте хоть тройку, в натуре!
Неизменно
