я никогда не слышала, как это слово произносят вслух.
Перед лицом такой искренности, такой наивности он почувствовал себя последним червем. И уже открыл рот, чтобы извиниться.
Но она опередила его и заговорила с ним, как с ребенком. Словно они обсуждали что-то совершенно ординарное:
– Вижу, я не совсем ясно вам объяснила. Я не хочу, чтобы вы произвели сам акт. Просто прошу, чтобы вы помогли мне понять.
– Понять…
– Совершенно верно. Насчет обетов, детей и остального.
И, помедлив, добавила:
– Что-то вроде лекции. О животном в мужчинах. Что-то в этом роде.
– Найдите кого-то еще. В ином роде, – издевательски посоветовал он.
Она слегка прищурилась:
– Никого больше нет.
– А вы искали?
– Кто, по-вашему, взялся бы объяснить мне процесс? Разумеется, не моя мать.
– А ваши сестры? Вы их просили?
– В первую очередь. Но не уверена, что Виктория или Валери так уж интересуются или имеют много опыта в подобных вещах. А Пенелопа… она несет всякую чушь, когда спрашиваешь ее о чем-то, имеющем отношение к Борну. Что-то насчет любви и тому подобного вздора. Любовь не имеет ничего общего с научными исследованиями.
– Неужели?
Леди Филиппа возмущенно выпрямилась:
– Разумеется! Вы ведь ученый с легендарным опытом. Уверена, что вы сможете прояснить для меня много вопросов. Например, я хочу побольше узнать о мужском члене.
Кросс поперхнулся. Потом закашлялся.
А когда вновь обрел способность говорить, выдавил:
– Уверен, что так оно и есть.
– Я, конечно, видела рисунки в работах по анатомии, но, возможно, вы сумеете помочь мне с деталями? Например…
– Нет, – оборвал он, прежде чем она пустилась в подробности и задала очередной совершенно неприличный вопрос.
– Буду счастлива заплатить вам, – объявила она, – за ваши услуги.
Странный, сдавленный звук пронесся по комнате. Исходил он от него:
– Заплатить мне?!
Она кивнула.
– Скажем, двадцати пяти фунтов хватит?
– Нет.
Она нахмурилась.
– Конечно, такой мастер, как вы… стоит больше. Простите за оскорбление. Пятьдесят? Боюсь, больше не получится. Это для меня немалая сумма.
Она посчитала, что, предложив всего двадцать пять фунтов, оскорбила его. И не понимала, что он почти готов сделать это даром, заплатить ей за шанс показать все, о чем она просила.
За всю свою жизнь Кросс не хотел ничего сильнее, чем швырнуть эту странную женщину на письменный стол и выполнить ее требования.
Желание было абсурдным. А возможно, единственно уместным. Так или иначе, он не мог помочь леди Филиппе Марбери.
Более опасной женщины он еще не встречал.
Кросс тряхнул головой и сказал единственные слова,
