Александр стал очень осмотрителен в ответах. Больше он ничего не ведал… Нет, было темно… Нет, он не помнит, какая карета.
Когда допрос кончился, Александр пришел к выводу, что место пребывания Анастасии Ягужинской следственной комиссии неизвестно, следователь же утвердился во мнении, что молодой человек неглуп, сдержан, а потому, конечно, оставил за пазухой кой-какие сведения, о которых его стоит спросить еще раз.
Следователь ушел, оставив на столе опросные листы. В комнату входили какие-то люди, топтались у порога, о чем-то невнятно разговаривали и исчезали незаметно. Вернулся Треплев и застыл подле Александра, карауля каждый его жест. Александр сидел, не поднимая головы, и безучастно наблюдал за руками, которые деловито перебирали опросные листы. На указательном пальце ухоженной красивой руки плотно сидел перстень с черным камнем.
«Где я видел этот перстень? – думал Александр. – Совсем недавно видел. При чем здесь перстень? Важно другое. Что со мной делать будут. Неужели отведут в крепость? А перстень, наверное, служит печатью. На черном камне вырезан череп. Где я его видел?»
Указательный палец двигался по бумаге: вопрос – ответ, вопрос – ответ…
– Подпишись, Белов.
Александр поднял голову и встретился с прищуренными глазами Василия Лядащева. Белов так и подался вперед, но Лядащев чуть заметно мотнул головой. Жест этот мог обозначать только одно: «Мы незнакомы, курсант!» Александр взял перо и стал, не читая, подписывать опросные листы.
– И еще здесь…
В бумаге было написано, что «под опасением смертной казни» курсант Белов обязан хранить в тайне все, о чем был допрашиваем. Когда с подписями было покончено, Лядащев собрал бумаги и, не взглянув на Александра, вышел.
«Он мне поможет выбраться отсюда, – как заклинание мысленно шептал Белов. – Он не может мне не помочь».
Еще час просидел Александр в обществе бдительного Треплева. Потом явился тот первый, лохматый, вернул кошелек и носовой платок. Отцовскую книгу он запер в стол, сказав, что она конфискована.
В последней бумаге, которую лохматый торопливо и с видимым раздражением подсунул Александру на подпись, говорилось, что курсант Белов «под опасением смертной казни» не должен оставлять Петербург и должен неотлучно находиться в доме чиновника Друбарева на Малой Морской улице.
Быстрым освобождением своим Александр был обязан следующей беседе.
– Как попал сюда этот мальчишка? – Лядащев говорил, как всегда, небрежно, словно между прочим.
– Пришел с рекомендательным письмом к графу. Не думаю, чтобы он был порученцем Лопухиных.
– Так отпусти его. Мы и так за последнее время столько набрали ненужного народу, что родственники вопли подняли. Вся канцелярия завалена жалобными письмами на высочайшее имя.
– Списки при мальчишке интересные обнаружили.
– Ну и оставь себе эти списки, а мальчишку выпусти.
Очутившись
