спят днем и никогда ночью, и вовсе не потому, что боятся.
– Сегодня никого не отравили? – делано невинным голосом осведомился Ягупов.
– Не болтай вздор. Пей лучше.
– Истина, святая истина. – Ягупов лег на спину, и вино, булькая, полилось в его широко раскрытый рот.
– Господа, а кто такая Лопухина? – не удержался от вопроса Александр.
Гвардейцы оживились. Каждому хотелось просветить простодушного провинциала.
– Наталья Федоровна Лопухина, – начал Вениаминов назидательно, – была красавица.
– Была?
– Да, лет двадцать назад.
– Брось, Вениаминов, она и сейчас, то бишь месяц назад, была окружена вздыхателями.
– Да, да, – подтвердил Лядащев. – Знаете эту историю? В прошлом году государыня на балу собственноручно срезала розу с напудренных волос Натальи Федоровны и отхлестала по щекам.
– За что?
– По правилам придворного этикета на бал запрещено появляться в платье одного цвета с нарядом государыни. А Лопухина повторила туалет императрицы один к одному.
– И еще имела наглость быть в нем необыкновенно привлекательной. Несоблюдение этикета – тоже политическая игра.
– Брось, Бекетов. – Ягупов принялся за новую бутылку. – Государыня просто не могла простить своей кичливой статс-даме ее красоту.
– Муж ее, Лопухин Степан Васильевич, камергер, генерал-кригс-комиссар…
– И двоюродный брат царицы Авдотьи Федоровны, неугодной жены Петра…
– Авдотью Федоровну государь не любил, это правда, но двоюродного брата весьма жаловал и осчастливил красавицей-женой, да, говорят, против его воли.
– Наталья Федоровна тоже была не в восторге от этого брака.
– А сердцу женскому нужна любовь, – стрельнул горячим глазом Бекетов, – и она нашла ее с графом Левенвольде.
– С бывшим гофмаршалом?
– С ним… Ох, что за человек был!
– Щеголь! – крякнул Ягупов.
– Игрок! – вставил Вениаминов.
– Ради тщеславия и выгоды мог продать и друга, и родителей, – воскликнул Бекетов, и гвардейцы дружно засмеялись. Видно, тема эта обсуждалась не раз и за краткими характеристиками вспоминались пикантные подробности.
– Потом судим, приговорен к смерти, помилован и сослан, – подытожил Лядащев.
– Как интересно вы все рассказываете! – восторженно воскликнул Александр. – Господа, позвольте мне быть совершенно откровенным.
– Ну уж уволь, – буркнул Ягупов.
– Отвыкай от этой привычки, если хочешь понять Петербург, – обронил Вениаминов.
– Совершенно откровенным нельзя быть даже с самим собой, – присоединился Бекетов.
– Он это и без вас понимает, – прошептал Лядащев.
– Тогда сочтите
