подойду, и вылезай…
Нойда поглядел на него с удивлением.
– А что, к берегу лодку не подогнать?
– Нет. Ничего, тут дно пологое. На постоялом дворе обсохнешь.
Нойда нахмурился. Не то, чтобы ему не приходилось прежде купаться в реке, на которой вот-вот встанет лед. Кожаные штаны и пимы с перевязанными как раз на такой случай голенищами воду не пропускали. Но до берега оставалось еще сажени две. Что мешало плоскодонке их преодолеть?
– Вон там пристань, до сих пор лодки на берегу лежат. Я что, мало заплатил тебе?
Перевозчик осклабился.
– Да сколько бы ни заплатил! Нога моя не ступит на этот про́клятый берег!
Он покосился на молодого саами в расшитой бусинами одежде и низко надвинутой на глаза остроконечной шапке.
– Ты, по всему судя, колдун? Небось знаешь, что текучая вода защищает от нежити?
– Да чего вы так боитесь-то? – с досадой спросил нойда.
Он потратил все утро до полудня, пока нашел человека, который согласился везти его через широкую, мутную Стругу на водский берег. И этот вдруг тоже начал чудить.
– Вот над чем подумай, – ответил лодочник, окидывая цепким взглядом заснеженный склон, уходящий к темневшему вдалеке лесу. – Тут было прежде место шумное, торговое. Все лодьи мимо шли, здесь ночевать становились. А теперь погляди…
Нойда поглядел. Водский берег был тихим, пустым и совершенно белым. Вчера после долгой осенней слякоти наконец подморозило, потом выпал снег – первый в этом году.
– Все оттуда сбежали, – объяснил лодочник. – И словене, и вожане – кто успел через лес пройти и до реки добраться.
– Почему? Что рассказывают?
– Да всякое, – лодочник с опаской еще раз взглянул на берег, и приглушая голос, сказал:
– Поговаривают, в лесу чудовище завелось. Сперва начали люди пропадать… а потом их начали находить. Вернее, то, что от них осталось…
– И что оставалось?
– Да немного, прямо скажем. Кости обглоданные… и то не все.
Нойда задумался.
– Кто-нибудь видел это чудовище?
– Ха! Те, кто видел – уже ничего не расскажут…
– Семья Кадая была среди тех, кто ушел за реку?
– Нет, – помедлив, ответил лодочник. – Все там, на месте сидят. Если еще живы, конечно. Ты подумай хорошенько, надо тебе к ним?
– Надо, – ответил нойда, пресекая дальнейший спор. – У меня там родня.
– Родня, ишь. Ты же не вожанин.
– Вархо, старший сын Кадая – мой названый брат.
– А, названый, – с уважением повторил лодочник. – Ну-ну, проведай. В крайнем случае костер погребальный им сложишь. Только подумай, тебя-то хоронить будет некому…
– Меня похоронить не так просто, – задумчиво сказал нойда, оглядывая берег.
Даже птиц не видать. Все как вымерло.
– Вижу, ты парень
