но позицию не сдаю. Заламываю ему руки так, чтобы не смел вновь мне дать по уязвимому месту, лбом ударяю ему снова в нос, и он начинает реветь и орать, как щенок, распуская свой скулеж. Встаю с него, еле отдышавшись, салфеткой швыряю, чтобы заткнул свой нос и рот. Приподнимается, а затем и вовсе встаёт, устремляя озверевший взгляд.
– Ты, сука, совсем охренел? – рычит мне вслед, набирая на телефоне номер. Резко выдираю из рук трубку за провод, и вещь отлетает в неизвестном направлении, потому что я не смотрю на неё.
– Значит, дело в процессе, говоришь? – сузив глаза, сквозь зубы проговариваю вопрос. Влад кивает головой в знак согласия, движение еле уловимое. – А как объяснишь, что нашел среди других дел, что нужно в базу данных внести, а? – уже ору на него, а Грозный с ошалевшими глазами уставился на меня, словно в шоке, но мотает отрицательно головой. Я намеренно не стал говорить, что мальчишка его заметил среди этой кипы, чтоб не подставлять под удар.
– Ты совсем с катушек слетел, Бесов? – Грозный уже пришел в себя, вытирая попутно салфеткой кровь из носа. Обессиленный, уселся на свой стул, который поставил на место. Делаю шаг вперёд, заинтересованный таким поведением. Смотрит на нетканую материю, затем опять на меня. – Крепкие удары, однако. Поднатаскался?
– Я тебе задал вопрос. Отвечай по-существу, – терпение во мне уже иссякает, третья нападка будет фатальной для кого-то из нас.
– Был дан приказ свыше, – так просто отвечает, словно его это не касается. Словно Женя ему никто, а Сашка тем более. – У меня не оставалось выбора, Бесов, – шмыгает носом, и я слышу, как сглатывает свою собственную кровь. Устремил свой взгляд на меня, совсем изнеможенный, но теперь подозрительный и готовый к очередной схватке. – Иначе, лишился бы своего места.
– Сука, ты, Грозный, – зло бросаюсь словами, ушам своим не веря, что Влад променял свою семью на место начальника, на ту грязь, что окружает нас обоих.
– Ты не понимаешь, – усмехается он. А я с удивлением глянул на него, словно спрашиваю, чего именно мне не понять, блядь, когда все видно и так. Дело закрыли, виновные на свободе – смеются, живут и дышат, наслаждаются, словно боги, когда хотят, тогда и совершают самосуд, прекрасно зная, что есть спасение от всего мира. – Уберут меня, уберут и тебя. Никто не станет терпеть твои сраные выходки. Блядь, – Влад берется за нос и резко вправляет кость на место, плоть выровнялась и снова кровить начала. Хрус отчётливо был слышен в кабинете, где я продолжаю стоять и слушать его бредни.
– Что ты несёшь? А впрочем, пошёл ты к чёрту, – разворачиваюсь и выхожу из его убежища, оставляя Влада в очень прекрасном состоянии, в след бросая: – Я сам займусь своим делом, и ты мне не помешаешь.
– Ты идиот, Бесов, если так считаешь, – с насмешкой в спину отвечает, и я замираю, метнул в него своим колким взглядом.
– Не нарывайся, – предупреждаю, сжимая руки в кулаки, вновь готовый дать этому придурку по
