но эти мертвые деньги я не трогаю. Пусть так и остаются там, лишь снабжаю себя оружием за этот счёт, словно так эти обречённые души покупают свою пулю. По звуку определяю несколько мужских голосов, тихо снующих по моей квартире. Один из них прошёл на кухню, другой скрылся в ванной, а третий зашёл ко мне в комнату. На нем маска, одет во все чёрное. В руках пистолет с прицелом. Красный огонёк трясётся в руках, ищет свою жертву. Этот упырь не замечает меня, резко выскочив из укрытия, бью рукояткой по голове, затем хватаю за неё, зажимаю рот рукой, группирую обе ладони и резко сворачиваю шею мужчине. Тот не успевает даже слова сказать или крикнуть остальным парням. Тихо кладу на пол бездыханное тело и снова встаю за дверь. Квартира большая, есть, где разгуляться, поэтому, когда оба верзил входят в спальню и видят мертвого друга, резко оглядываются по сторонам, понимая, что ловушка теперь устроена им самим. Первый из них, что стоял ближе ко мне, метнул в мою сторону пару ножей, но я успеваю увернуться, стреляю по ногам, и он падает. Рычит от боли, но тянется к пистолету, который я вышибаю ногой из его рук, уже нацелив свой на второго мужчину. Все произошло в считанные секунды, и в парадокс, как в замедленной съёмке кино. Оба не пытаются убить меня, лишь ранить, но этого у них не выходит. Сцепившись со здоровяком, приземляемся на третьего, раненого в ноги. Получился клубок из трёх мужиков. Первый достал нож и попытался всадить мне в бедро, а попал своему сородичу в грудь, когда я вовремя отскочил из захвата второго. Хоть и был ранен в ноги, но сумел меня за руки скрутить, да только не рассчитал своих сил, вот и расплатился за это своей жизнью.
– Сука, – рычит последний оставшийся громила. Отошёл в противоположную сторону от меня, тяжело дышит, потому что получил в под дых. Мне самому тоже не нехорошо, в голове мутится, грудину жжёт, где Степан надрез делал. Провожу рукой по футболке, пластырь пропитался кровью из-за резких движений, скорее всего нитки лопнули. Твою мать. Стоим, друг напротив друга, не сводим глаз. Препятствие, или временное ограничение – кровать. По комнате разносятся тяжёлые вдохи и выдохи, нарушая гнетущую тишину.
– Ты прикончил моих ребят, Бес, ублюдок, – рычит и продолжает сканировать помещение, как меня захватить и скрутить. Только вот не на того напал, урод.
– Этого, – киваю головой на валяющейся труп с ножом в сердце около себя, и продолжаю, – ты сам прибил.
Слежу за его руками, потому что мужчина не успел вынуть пистолет из запасной кобуры. Мой же лежит передо мной, при схватке отлетел. Уставились друг на друга – глаза в глаза, готовые кинуться в любую секунду, но только тот не торопится.
– Кто послал? – задаю вопрос. Мужчина щёлкает языком, как змей ухмыляется, но не спешит с ответом, испытывая мое терпение. – Хорошо, – согласно киваю головой, – будь, по-твоему, – мгновенно бросаюсь вперёд, хватая свой пистолет, и стреляю в руку этому мудиле. Упырь потянулся за своим огнестрельным, только теперь наверняка остался без пары пальцев, заливая кровью
