жевательных конфет «Хайчу» со вкусом зеленого яблока. Он угощает меня одной.
– Как будем завтра отмечать твою днюху? – спрашивает он, жуя с причмокиванием.
– Я работаю, – отвечаю я и тянусь за еще одной конфетой: первую припрятал на потом. – Закончу в шесть утра, дома буду в семь.
– Заметано, – говорит Вин, потирая руки. – Праздничный завтрак.
Я одновременно и люблю, и ненавижу Вина. В прошлом году он тоже не забыл о моем дне рождения, хоть я и переехал к ним всего за неделю до этого. Чувак испек для меня брауни. С посыпкой. И свечку зажег. Было очень мило.
Глава 2
Смена продолжается. Самое противное время – с десяти вечера до шести утра.
Мне платят пятнадцать долларов в час. Это и не так много, и не так мало, как может показаться. Очевидно, что меня не зарплатой заманили. Если вдуматься, я и сам не могу сказать, почему устроился сюда. Да, мне нужна была работа. Это случилось через пару недель после того, как меня отчислили, а я все еще жил с мамой. Свалил с самой ужасной новогодней вечеринки в Бруклин-Хайтс, где все, не затыкаясь, говорили, что первый семестр в колледже как раз и показывает, кто есть кто. Ставлю десятку на то, что эти же придурки потом вовсю отрицали, что это мы опустошили домашний бар родителей той девчонки, как в старших классах.
Я простился по-английски с Рэнделлом, моим лучшим другом еще со средних классов, который поступил в университет Тафтса. Он написал мне, что все у него там хорошо, как будто забыл, что мы перестали общаться в день выпускного, потому что понимали, что на самом-то деле мы не особо друг другу нравимся. Той ночью тоже было морозно, и я тащился по улице, гадая, чем обдолбался сильнее, алкоголем или травкой, как вдруг забрел куда-то, чтобы выпить чашечку кофе. На стене висело объявление: «Требуются кассиры», и я подумал, что раз уж я только и гожусь на то, чтобы пьяным шататься по магазинам, то пусть мне хотя бы за это платят. С тех пор я тут и работаю. Год с небольшим. Если честно, меня пугает перспектива под конец жизни расхлебывать последствия решений, которые я даже не помню как принимал.
Я осмотрел магазин, пробежался по зернистым изображениям с камер видеонаблюдения, висящих на потолке слева от лотерейных билетов. Я пытаюсь взглянуть на обстановку глазами посетителей. Раньше это был один из моих любимых магазинов, но порой я чувствую, как в груди поднимается паника, и тогда хочется содрать кожу с рук. Каждый час кажется вечностью. Я стараюсь не смотреть на часы.
23:52.
Черт.
Я считаю секунды (каждая ночная смена состоит из 28000 секунд) и непроизвольно постукиваю четвертаком по прилавку или подергиваю ногой.
Следи за своими ногами!
Так говорит моя мама, когда я гадаю о будущем – вернее, трясусь из-за него. Мне бы следовало взять кубик льда и растопить его в ладонях или натянуть резинку на запястье, чтобы, ну, понимаете, выбить все лишнее из головы, но я не делаю ни того, ни другого. Пусть стрелки крутятся.
