экрана и откидываясь на спинку стула.
– Что есть? – с недовольством спросил над его головой хозяин дома.
Рад убрал с экрана письмо, заменив одной из рассылок, и развернулся на стуле, чтобы видеть своего бывшего сокурсника.
– Письмо от Дрона.
– Какого Дрона? – Бывший сокурсник, может быть, и не забыл их вчерашнего разговора во время чтения стихов наследником обэриутов, но имени сына знакомого тейкуна в памяти у него явно не удержалось.
– Дрона Цеховца, – сдерживая ликование, ответил Рад.
– Дрона Цеховца? – переспросил бывший сокурсник. – Что это за Цеховец? – И вспомнил: – А, это который сын?
– Который сын, – подтвердил Рад. – Ты с ним, между прочим, знаком.
Ночью, сочиняя письмо, он сообразил, что они все трое были на той квартире, где учреждалась оппозиционная партия. Только он не был уверен, остался ли тогда его сокурсник, когда они с Дроном слиняли, или ушел еще раньше.
Хозяин дома, однако, не вспомнил Дрона на том сборе. Он только поразился самому этому факту: как жизнь свела траектории их судеб в одной точке Москвы на несколько часов и развела:
– Что ты говоришь! Надо же. Кругла земля, удивительно кругла!..
– А ты тогда до конца был? Или ушел? – спросил Рад.
– Нет, не досидел. – В тоне хозяина дома, каким он произнес это, прозвучала снисходительность искушенности. – Там это так все затянулось! А метро же до часу. Не нынешние времена: хоть в два часа ночи машину поймаешь, хоть в четыре утра. И своих колес еще не было. А ты, кстати, что, до конца сидел?
– Нет, тоже не до конца, – признался Рад. – Вот, с Дроном как раз и ушли.
– Так что не замели тебя?
– А все-таки что, без ГБ не обошлось? – ответно спросил Рад.
– О! – воскликнул хозяин дома. – Какое хорошее дело без них обходилось. Приехали, навели шухер: обыск, понятые, всех, кто остался, – в воронок и в отделение милиции. В милиции, естественно, – допрос, протокол, удар по психике. Но и все, по почкам не били, и вообще не били – не нынешние времена. По психике потоптались, до вечера подержали – и отпустили. Ты что, не знал?
– Нет, не знал, – сказал Рад. Что было абсолютной правдой: действительно не знал.
– Милицией все и кончилось. – В голосе хозяина дома снова прозвучали нотки снисходительности. – Не прежние все-таки времена уже были. Неприятностей наобещали, конечно, – полный короб, но ни к кому больше не вязались ни разу. Больше того! – вспомнил он. – Потом, году уже в девяносто пятом, девяносто шестом – у меня звонок: подполковник такой-то, надо встретиться. Ну я ушами, конечно, застриг. Пришел он ко мне. Оказывается, один из тех, кто тогда допрашивал. И чего он хотел?
– Да, чего? – отозвался Рад.
– На работу он ко мне наниматься пришел, в службу безопасности. Обратите, говорит, внимание, вот, например, касательно себя: мы знали, что вы там были, но даже не стали вас вызывать, волновать вас…
– Что,
