к телефону, набрал номер и сказал: “Послушай, душа моя”, – таким голосом, какого я у него никогда не слышала. Так что я выскочила из комнаты и столкнулась с Бантером, как раз входившим из холла. Боюсь, что Питер заигрывается, потому что, когда он вышел после звонка, Бантер доложил, что “забронировал лучший номер в “Лорде Уордене”[27]на ночь 16-го, милорд, а также каюту и поезд до Ментоны[28] в соответствии с инструкциями”. П. спросил, шли ли по следу чертовы шакалы. Б. сказал: да, главный шакал, как и предполагалось, подошел к нему, жадно втягивая носом воздух. Спросил: “Почему “Лорд Уорден”, а не ночной паром или аэроплан?” Б. ответил, что миледи подвержена морской и воздушной болезни. Шакал этим удовлетворился и дал ему 10 шиллингов, которые, как Б. говорит, он позволит себе отправить в Общество помощи заключенным. Я сказала: “Ну право, Питер!”, но он ответил: почему бы ему не организовать поездку на континент для достойных людей? – и отправил все бумаги мисс Климпсон для страдающего туберкулезом бухгалтера и его жены в стесненных обстоятельствах. (Узнать: чем можно стеснить обстоятельство?)
5 октября. Уорт постарался как следует и закончил платье. Несколько избранных друзей приглашены на показ приданого – включая мисс Климпсон, чудесным образом лишившуюся дара речи при виде норкового манто, которое Питер подарил Гарриет: 950 гиней[29] – пожалуй, немного чересчур, но это единственный его вклад, и Питер выглядел таким напуганным и виноватым, когда вручал его, точь-в-точь как в детстве, когда отец поймал его с полным мешком кроликов после ночи в гостях у этого старого жулика и браконьера Мерриуэзера, к которому он так привязался – а как у старика в коттедже пахло! Но манто очень симпатичное, и Г. не нашлась, что сказать, кроме “ах, мистер Рочестер!” – изображая Джен Эйр, про которую я всегда считала, что она отплатила черной неблагодарностью этому бедняжке, – ужасно огорчительно и вредно для нежных чувств, когда твоя невеста, пусть даже это и двоеженство, настаивает на серой альпаке, или мериносе, или что там было… Заметка гнусного шакала в “Морнинг стар”[30] – осмотрительно не подписанная, но хорошо узнаваемая. Элен позвонила, чтобы выяснить, правда ли это. Я честно ответила, что сплошные выдумки! Вечером сводила Питера и Гарриет на Чейни-Уок на обед к дядюшке Полю, который непременно хочет быть на свадьбе, несмотря на артрит. Заметила необычную скованность между П. и Г., у которых все было в порядке, когда я их вчера вечером провожала в театр и на ужин. Поль бросил на них один взгляд и начал болтать о своих вечных cloisonné[31] и о превосходстве естественно дозревших французских вин над портвейном[32]. Неловкий вечер, все не похожи на себя. Наконец Поль отправил П. и Г. домой на такси, сказав, что ему надо поговорить со мной о делах, – явная отговорка. Я спросила: не кажется ли ему, что что-то не в порядке? Поль ответил: “Au contraire, ma sœur, c’est nous qui sommes de trop. Il arrive toujours le moment où l’on apprend à distinguer entre embrasser et baiser”[33],
Одна гинея – 1,05 фунта стерлингов. Через некоторое время читатель сможет сравнить это с ценой, за которую Уимзи купил Толбойз.
Клуазонне – техника нанесения эмали на металлическую поверхность, при которой сначала к поверхности припаиваются проволочки, разделяющие ее на отсеки, а потом каждый отсек заливается эмалью своего цвета. Применяется для посуды, украшений, безделушек.
Портвейн в то время крепили при помощи бренди, а французские вина дозревали в бутылках без крепления.
“Напротив, сестрица, это мы здесь лишние. У всех обязательно наступает момент, когда они учатся видеть разницу между поцелуями и кое-чем покрепче”
