href="#n_14" type="note">[14] и “потерянная гармония”[15], и сказала: “Их сделал кто-то, кто его очень хорошо понимает, – Бантер?” Просто ясновидящая. Затем она призналась, что чувствует себя очень виноватой перед Бантером и надеется, что он выдержит этот удар, ведь если он уволится, это разобьет Питеру сердце. Прямо сказала ей, что судьба Бантера будет целиком зависеть от нее и что я уверена: Бантер не уйдет, если его не вынудят. Г. сказала: “Но вы же не думаете, что я стану вынуждать его! В том-то и дело: я хочу, чтобы Питер ничего не потерял”. Она погрустнела, и мы обе немного поплакали, пока нам вдруг не стало смешно, что мы плачем из-за Бантера, который просто сошел бы с ума от ужаса, если бы узнал о наших слезах. Так что мы приободрились, я подарила ей фотографии и спросила, какие у них планы, если они вообще успели что-то спланировать. Она сказала, что П. не знает, когда вернется, но она старается поскорее дописать новую книгу, чтобы быть готовой к сроку и иметь достаточно денег на подвенечное платье. Спросила, не посоветую ли я ей подходящего портного, – проявляет деловитость и не поскупится на действительно мастерски пошитый наряд, но нужно быть осторожной с рекомендациями, так как я не представляю, сколько люди зарабатывают написанием книг. Невежественно и глупо с моей стороны – так важно не уязвить ее гордость… В целом очень обнадеживающий вечер. Перед сном послала Питеру длинную восторженную телеграмму. Надеюсь, что в Риме не слишком душно и жарко, он плохо переносит жару.
24 мая. Чай с Гарриет. Пришла Элен – была очень груба и совершенно невыносима после того, как я представила Гарриет. Сказала: “Ну надо же! А Питер-то где? Опять сбежал за границу? Какой он все-таки безответственный сумасброд”. Стала подробно обсуждать светские новости, то и дело приговаривая: “Вы не знаете таких-то и таких-то, мисс Вэйн? Нет? Это старинные друзья Питера”, “Вы не охотитесь, мисс Вэйн? Нет? Какая жалость! Я все же надеюсь, что Питер не бросит охоту”. Гарриет очень разумно отвечала на все “нет” и “конечно”, без объяснений и извинений, которые всегда так опасны (милый Дизраэли!)[16]. Я спросила Гарриет, как продвигается книга и помогли ли советы Питера. Элен сказала: “Ах да, вы ведь пишете, правда?”, как будто никогда об этом не слышала, и поинтересовалась, как называется книга, чтобы взять ее в библиотеке. Гарриет ответила без тени улыбки: “Это очень мило с вашей стороны, но позвольте мне послать вам книгу – видите ли, мне бесплатно дают шесть авторских экземпляров”. Первое проявление характера, но я ее не виню. Извинилась за Элен после ее ухода и сказала: как я рада, что мой второй сын женится по любви. Боюсь, что мой словарный запас остается крайне старомодным, несмотря на тщательно подбираемое чтение. (Надо спросить Франклин[17], что я сделала с книгой “Звезды смотрят вниз”.)
1 июня. Письмо от Питера: снять с Михайлова дня[18]дом Белчестеров на Одли-сквер и обставить его.
Г., слава богу, готова предпочесть
А это – в честь песни Артура Салливана (1842–1900) на стихи Аделаиды Энн Проктер (1825–1864), написанной им в 1877 году у постели умирающего брата.
Бенджамин Дизраэли (1804–1881) – один из многих английских политиков, которым приписывается фраза “Никогда не извиняйся, никогда не объясняй”.
Камеристку хозяйки дома было принято называть не по имени, а по фамилии.
29 сентября, один из четырех так называемых
