style="font-size:15px;"> – Убирайся вон! – завопил я. – Чем бы ты ни был, УБИРАЙСЯ!
Я потянулся за первым, что подвернулось под руку, – это была чернильница. Я швырнул ею в Питера, но промазал. Чернильница будто просвистела навылет прямо сквозь него, забрызгав чернилами мои книги, мои полки, мои половицы. Но отчего-то на его крахмальной серой рубашке не было ни пятнышка.
Я смотрел на него в недоумении. Я привалился к письменному столу.
– Мне нужно… мне нужно отдохнуть. Мне уже мерещится непонятно что.
– Я настоящий, Клод, – сказал Питер. – Вполне настоящий. Подойди и позволь мне доказать тебе это.
Он протянул мне свою руку. Я заколебался, но потом взял её. Его рукопожатие было крепким и тёплым.
– Но как же чернильница? – спросил я.
– Это просто чернильница. – Он накрыл мою руку своей второй ладонью. – Мы связаны вместе, ты и я.
– Но… ты же иллюзия. Ты внутри моей головы. Ты не настоящий.
– Нет, я настоящий, и я внутри твоей головы, – сказал Питер. – Я сам вошёл туда.
– Ну, значит, выйди обратно! – вскричал я, выхватывая руку из его ладоней. Смотреть на него мне было невыносимо. Глаза у него были холодные и безразличные, тогда как глаза Питера были ласковые и сострадающие.
– И снова, боюсь, данное соглашение не позволяет подобного.
Я принялся шарить в своём столе в поисках бутылки, которую я держал в нём. Перед глазами у меня плыло.
– Не желаешь ли… не желаешь ли немного виски? – сказал я, садясь. – Или оно прольётся через тебя насквозь?
– Боюсь, я даже не смогу поднять стакан, – сказал Питер. – Если только ты не попросишь меня об этом.
Я спрятал лицо в ладонях. Моё сердце болезненно колотилось.
– Ты настоящий, но ты в моей голове. Ты в моём кабинете, но в реальности ты вовсе не здесь. Ты можешь передвигать предметы, но только если я прикажу тебе.
Питер кивнул.
– Ты знаешь, что это означает, верно?
Я знал. Я знал признаки лучше кого-либо – до того как настал этот роковой день, моя научная работа была посвящена изучению истории Врага.
Я пригубил виски и не сводил глаз с мужчины, который некогда был моим другом.
– Это значит, что я – Сосуд.
5
Мастерская Элли
Элли выросла в мастерской матери в зажиточном верхнем квартале Города. Когда ей было восемь лет, мать умерла, и Элли с братом перебралась в приют на Сиротской улице. Когда ей было десять, умер брат, и Элли перебралась в пустующую кузню напротив приюта, чтобы устроить в ней свою собственную мастерскую.
Это была идея Кастиона. Городу нужен был кто-то, кто мог бы продолжить дело Эллиной матери. Ханна Ланкастер была гением, и своими изобретениями она преобразила Город; ко времени её смерти Город полагался на её машины в отлове китов, сборе устриц, фильтрации морской воды и во многом другом. Элли мало что знала об изобретениях матери, и всё же она
