style="font-size:15px;"> – А так я рожоха, – радостно, как новость, объявила Дуня.
Заворуй ворчал, но на жену стал поглядывать ласковее.
– Нам с тобой к лучшему. Ты, Воруюшка, не серчай, все сладится. Кабы так не нать, чаво бы отсылал? – она взяла крынку с медом. – Подставляй ладоши.
– Чо эт в ладоши, лей в чашу, – удивился Заворуй.
– Вот дурень, – Дуня улыбнулась. – Рану оботри. Пойду Аянку враз приведу, он живо тебя починит, – огладила выступающее брюхо, перекрестилась на свои мысли, засеменила к мужикам у костров.
Кудеяр, оставшись один, начал обдумывать дальнейшие действия: «Сахатый, Саха не скумекает, зачем я ему расспрос учинил. Проглотил, что интерес мой ремесленный – из металла узоры ваять. Походы уже де надоели, и хочу я осесть. На Москве открою кузню искусную. Народ там охоч до затейностей, вот и удумал себе такое занятие. Он нас за разбойный да за темный люд держит, приглядывается еще. На набеги не ходит, не это его интерес, равнодушен Саха к поживе. Корысти в нем совсем нема. А что я пойду за добычей глубоко на восток, даже не попустит до мысли. Да и что он мне? Не препятствие. Ну и мертвое царство! Вот, значит, какое несметное добро стережет басурманское божество Эрлэн-хан. Охотника задача – провести меня в тридевятое царство-государство к золотым россыпям. А как подвигнуть его на это – скумекаю, а там и с ним порешим. За Каменный пояс ходить не впервой, мои казаки – люд выносливый, тепелый, – думы его крыльями к небу, к яркому солнцу затрепетали, чуял ведь завсегда, что судьба одарит случаем. – Сибирских купцов обойти дельно выйдет. Эти чалдоны захапывают Сибирь, крепко засели, обрастают корнями, но на Мертвую реку ведь не ходят. Их Кучум да Ахмед-Гирей не чествуют. А я с ними общий язык наладил, подсобят. А как братца вестью обрадую! Даст, даст добро, снабдит поход – это ж свой металл, золото свое! Удачу ухватить и держать крепко, чтоб ни одна собака не пронюхала. Какая партия! Ох, и великое дело наклевывается, ажно дух захватывает», – волновался Кудеяр. Выпив квасу и немного успокоившись, достал из сундука бумагу, распрямил лист на колене, начертал что-то, свернул и запечатал.
Сентябрьская луна висела высоко, светила ярко и весело. Айан сидел под раскидистой елью у костра, перетирал густое варево – готовил на утро припарку для колена Заворуя. Стан уже спал, храп да сонная хмельная невнятица время от времени нарушали тишину. Тут вострый слух Айана поймал еле различимый звук шуршащих шагов, охотник насторожился: кому понадобилось красться? Аккуратно отложил чашу, чтоб не брякнула, по-кошачьи прыгнул за дерево, чуток раздвинул густые лапы, пригляделся – темная тень, выбирая неосвещенные места, быстро крадясь, передвигалась прочь от лагеря. Айан двинул следом. Человек, дойдя до развилки двух троп, нагнулся к копытам привязанного коня и обмотал их тряпицами. Потом разогнулся, ловко вскочил в седло, оглядываясь повертелся на месте, стеганул по крупу и ускакал прочь. Кто-то тайно покинул лагерь. Наблюдательный охотник, несмотря на кромешную тьму, узнал во всаднике Фрола Удатного: не тяжко было определить, выдал себя повадками. Айан вернулся в лагерь, пошел было будить Заворуя – упредить,
