Вчера целый вечер пришлось просидеть дома, и весь вечер бабуля пытала меня про тое да про сёе! Сегодня твоя очередь.
– А куда ты собрался? – полюбопытствовала девушка.
– Да так, пройдусь по деревне.
– Кто-нибудь из твоих друзей приехал?
– Леха должен. Ты машины не заметила возле дома Поляковых?
– Я в начале деревни вышла. А кто еще приедет?
Степик пожал плечами и пододвинул к себе тарелку с ароматно дымящимся борщом, которую баба Нина поставила перед ним.
Мирослава последовала его примеру.
А бабушка отправилась в сени и вернулась оттуда с вяленым мясом. Таким сухим и просоленным, впитавшим в себя солнечные лучи прошлого лета и пряные ароматы всевозможных трав, развешанных пучками в сенях под потолком.
Бабушка собралась было нарезать мясо сама, но Степик не выдержал.
– Бабуль! Садись лучше с нами! Я сам порежу мясо! – сказал он, выходя из-за стола.
Степик взял нож, разделочную доску и, повертев в руках кусок мяса, будто прикидывая, с какой стороны начать, принялся за дело.
– Сцяпан, а мо вам з Міраславай патрохі настойкі наліць?
Яна ў мяне яшчэ з лета стаіць! Смачная! Чарнічная! Я туды трохі водачкі ўліла, штоб крапчэй была. Будзеце?
Мирослава хотела отказаться, но взглянула на Степика, который отчаянно кивал, и согласилась.
Баба Нина принесла трехлитровую банку настойки и налила им по стопочке, которые Степик предусмотрительно достал из столика.
– Бабуль, ты ведь нам составишь компанию?
– Ой, мой унучак! Вы ж маладыя, вы піце, а ў мяне тады галава балець будзе!
– Бабуль, ну всего по пять капель, за компанию! – не отставал Степик, при этом, ловко орудуя ножом, нарезал мясо соломкой. Закончив резать, он разложил его на блюдце, помог бабе Нине сесть, налил ей немного настойки и пододвинул Мире ее стопку.
– Ну, давайте выпьем за дам, раз вы в большинстве! – произнес Степик и, чокнувшись с бабушкой, потянулся к сестре. – А за тебя мне особенно хочется выпить! – добавил он.
– Это еще почему? – удивленно вскинула она брови.
– Потом скажу! – пообещал Степик и одним махом осушил стопку.
Мирослава же так пить не умела. Ей обязательно надо было понемножку, распробовать, подержать во рту…
– Вкусно, – сказала девушка.
– Ниче так! – согласился с ней братец.
– Можа, яшчэ па адной?
Степик, конечно же, собрался ответить положительно, но Мира опередила его:
– Нет, не нужно. Голова уже и так закружилась.
Рудинский скорчил презрительную гримасу, а Мира в ответ показала язык.
Она на семь лет была младше двоюродного брата. То есть, когда она родилась, Степан Рудинский уже пошел в первый класс, а когда она пошла в школу, он уже был подростком, которому должно было бы наплевать на свою соплячку-кузину.
