ей и пыл, и рвение.
Я выхожу из здания и делаю звонок. Мучительно хочется закурить, хотя я и не курю – так, балуюсь изредка, когда расслабляюсь.
– Геннадий Львович? Есть дело.
Я кратко описываю проблему. Гена хмуро «дакает». Я так и вижу, как он усердно трёт большой ладонью густой ёжик волос, супит лохматые брови и раздувает ноздри. Мы договариваемся встретиться вечером.
Вдыхаю весенний воздух и уже собираюсь возвращаться в офис, когда меня настигает телефонная трель. О, нет, только не это. Я малодушно подумываю о том, чтобы проигнорировать, но подавляю в себе низменное желание: он всё равно меня достанет, поэтому лучше столкнуться с неизбежной силой торнадо сейчас.
– Привет, Димон! – морщась, отстраняю мобильник от уха: у моего абонента здоровые и мощные лёгкие.
– Илья? Тебе что-то нужно? – буйное начало моего брата лучше пресекать на корню, иначе есть риск погибнуть в смертельном водовороте.
– Я только что вернулся, а тут такие новости! – продолжает он орать возбуждённо. Я слышу, как что-то падает с глухим стуком. Надеюсь, это не труп несчастного прохожего, которого сбил мой темпераментный братец.
– Какие такие новости? – пытаюсь заморозить его пыл хотя бы на несколько минут.
– Ну, перестань, Димыч, ты чо? Отец сказал, что тебе удалось уломать эту противную швабру – фрекен Бок.
– Овербек, – поправляю машинально и слышу довольный хохот Ильи.
– Да-да, всё время забываю её снобскую фамилию! Я тут неподалёку. Я заеду?
– Нет! – буквально рычу в динамик, но Илья меня уже не слышит. Где-то там, на заднем фоне, звучит музыка, и связь разрывается.
Безусловно, он не тридцать три несчастья, но одно хорошее стихийное бедствие – точно. И, наверное, лучше его пережить сейчас. Я немного медлю, но глупо ожидать, что брат появится в сию секунду. «Неподалёку» для него может означать что угодно. Я успеваю выпить чашку кофе и основательно погрузиться в бумаги, когда Илья феерично врывается в офис. Подозреваю, это его спортивный «Ягуар» только что визжал тормозами у нас под окнами.
Илье хватает всегда несколько секунд, чтобы сориентироваться. На него сразу делают стойку, хотя он мало похож на того, кто пришёл заказать рекламу. Низко сидящие джинсы. Растянутая белоснежная майка. Кожаная косуха. В ухе белым металлом сверкает серьга. Коротко стриженый затылок. Выбритые виски. Чёлка падает на глаза. И улыбка, способная затмить солнце.
– Дро-о-он! – кричит мой креативный братец прямо с порога.
– Ил! – вопит в ответ татуированный орангутанг и чуть на радостях не сметает со своего стола педантично разложенные, как хирургические инструменты, детали к системному блоку.
Они хлопают друг друга по плечам, жмут руки и ведут себя так, словно сто лет не виделись и наконец-то встретились. Кто бы сомневался: я не знаю ни одного места, где, появляясь, Илья тут же не находит кого-то из знакомых. Ну, или знакомится с такой скоростью, что не успеваешь и глазом моргнуть.
