Это традиция такая у москвичей: по выходным ездить в «Ашан». И чаще всего не потому, что там дешевле, а потому, что есть серьёзный способ встретиться и не выпить.
Меня же всегда поражали люди, способные пусть даже несколько часов своей жизни потратить на подобную глупость. Ужас вызывали во мне громадные продуктовые корзины, тяжёлые очереди и ряды, ряды, ряды… те немногочисленные места в Москве, в которых действительно чувствуешь себя песчинкой.
Отец Сергея обижался, что я не ездила с ними, как это полагалось любой порядочной женщине-семьянинке. Но он так трогательно боялся вмешаться в наши отношения хоть чем-то, нарушить гармонию, которая, ему казалось, между нами росла, что даже не смел намекнуть мне на своё непонимание и обиду. Заглядывая к нам в гости, он никогда не заходил дальше порога, чтоб не смутить. Очень долго расшаркивался и пытался узнать, не нужна ли нам от него ну хоть какая-то помощь.
Только маму Сергея я видела всего один раз. Она никогда не приезжала к нам в гости – звонила по телефону. Я никогда не ездила к ним. Как-то так получалось, что в тот момент, когда к родителям отправлялся Сережа, день обязательно был у меня чем-то занят. Действовало наше неизменное «Успею…» и заранее уже известное «Никогда!». Растянутость во времени скорее мешает человеку, чем даёт ему возможность сосредоточиться и хоть что-то решить. Иногда я даже специально воспитываю в себе «Сейчас или никогда!».
Но похороны могут быть только сейчас. Ведь не могут же человека хоронить в землю вторично?.. Конечно, если только он не Николай Васильевич Гоголь. Но хоть у Сергея и существовала в характере мнительность, как у великого русского писателя, однако, рассчитывать на подобное не приходилось.
На похоронах мама Сергея оказалась не такой, какой я её всегда представляла. Раньше я думала, что она красивая – а она оказалась бесцветной и полной. Раньше я думала, что она волевая и уверенная в себе – а она оказалась настолько нерешительной, что даже на вопрос кладбищенского смотрителя «Оформили ли вы документы?» ничего не сумела ответить. И наконец, я думала, что она будет меня ругать, что, может быть, первая произнесёт в мою сторону те проклятия, которые вызовут шквал дерзких слов и тяжёлых эмоций. И тогда… Тогда я даже не представляла, что со мной будет!
Но она даже не посмотрела в моё лицо. Она боялась меня ничуть не меньше, чем в этот момент боялась её я.
Плакала эта женщина тихо, говорила медленно и даже в горе своём была необычайно добра.
Ещё в первую неделю моей жизни с Серёжей меня удивило, что он не был ей кровным ребёнком. Удивило по той причине, что даже между родными родителями и детьми я раньше не встречала столько тепла, понимания и заботы. Не встречала, чтобы чья-либо мама звонила раз в неделю по субботам и вместо привычного увещевания переросшего ребёнка, как жить, говорила с ним на отвлечённые и заведомо ему приятные темы.
С Серёжей
